«Как нежишь ты, серебряная ночь…» А. Фет
* * * Как нежишь ты, серебряная ночь,
В душе расцвет немой и тайной силы!
О! окрыли и дай мне превозмочь
Весь этот тлен, бездушный и унылый.Какая ночь! алмазная роса
Живым огнем с огнями неба в споре.
Как океан, разверзлись небеса,
И спит земля и теплится, как море.Мой дух, о ночь! как падший серафим,
Признал родство с нетленной жизнью звездной,
И, окрылен дыханием твоим,
Готов лететь над этой тайной бездной.
<1865>
Сборник «Вечерние огни. Выпуск первый» (1883). Раздел «Разные стихотворения».
Анализ стихотворения Фета «Как нежишь ты, серебряная ночь…»
В фетовских творениях зрелого периода усиливаются тютчевские мотивы. Они вносят новые оттенки смысла в изображение ночи, излюбленного времени обоих авторов. Великолепный, исполненный драгоценного мерцания, загадочного шума и цветочных ароматов пейзаж Фета дополняется ощущениями героя, свидетельствующими о странном прозрении. Пристальное созерцание звездной панорамы позволяет смотреть «из времени в вечность». Однако тайны «живого алтаря мирозданья» не страшат, не указывают на трагическое несовершенство человеческого бытия, а исцеляют трепетную душу и погружают ее в бездонную глубину природной гармонии.
Поэтический текст 1865 г. начинается с обращения к лирическому адресату, которым становится «серебряная ночь». В зачине дается ее яркая, но мимолетная характеристика. Подробный «портрет» ночной поры встречается в центральном катрене. Он выстраивается в соответствии с фетовской традицией: роса получает эпитет «алмазная», а звезды метафорически уподобляются огню. Здесь же проявляется эффект, умножающий художественное пространство за счет отражения неба в воде. Учитывая последующие масштабные сравнения с океаном и морем, этот прием можно посчитать аллюзией на знаменитые строки тютчевских «Снов».
Наблюдение за грандиозной картиной влечет за собой впечатления, отличные от тех, что породила устрашающая тютчевская бездна огня. Фетовский лирический субъект чувствует «расцвет» внутренних сил, «немую и тайную» мощь. Новые ощущения порождают страстную просьбу «окрылить» душу, помочь ей преодолеть «унылый» земной тлен. Это желание сближает художественный текст с молитвой, а образ сверкающей ночи – с божественным началом.
Мольбы лирического субъекта приносят результат. В финале утверждается родство души, уже обретшей мощные крылья, с вечной «жизнью звездной» и готовность приблизиться к загадочной бездне. Последняя категория в равной степени характерна для творческого наследия Фета и Тютчева, символизируя соответственно сферу «нетленного» и изменчивые соотношения между космосом и хаосом.
Ведущий художественный прием, организующий образ ночи, – олицетворение. Спокойная, осененная серебристым блеском темнота наделяется способностями дышать и успокаивать, а дар вселять надежду и выполнять желания объединяет излюбленную фетовскую категорию с обликом могущественной богини. Ее благосклонность, которая проявилась в отзывчивости к мольбам лирического «я», напоминает ласковое отношение доброй Музы.