«Народ» М. Цветаева

Его и пуля не берет,
И песня не берет!
Так и стою, раскрывши рот:
– Народ! Какой народ!

Народ – такой, что и поэт –
Глашатай всех широт, –
Что и поэт, раскрывши рот,
Стоит – такой народ!

Когда ни сила не берет,
Ни дара благодать, –
Измором взять такой народ?
Гранит – измором взять!

(Сидит – и камешек гранит,
И грамотку хранит…
В твоей груди зарыт – горит! –
Гранат, творит – магнит.)

…Что радий из своей груди
Достал и подал: вот!
Живым – Европы посреди –
Зарыть такой народ?

Бог! Если ты и сам – такой,
Народ моей любви
Не со святыми упокой –
С живыми оживи!

20 мая 1939 г.

Из цикла «Стихи к Чехии. Март».

Анализ стихотворения Цветаевой «Народ»

Собирательный образ народа является одним из центральных в трагических «Стихах к Чехии». Живописный, просторный и плодородный край населяют трудолюбивые жители со «смиренными» сердцами. Лирическая героиня цикла горячо сочувствует чехам: лишь неполных два десятка лет продолжалось их независимое существование, которое было прервано наглым нацистским вторжением. Извлекая сюжетную основу из газетных публикаций, поэтесса подробно описывает отдельные эпизоды борьбы за свободу: одиночную атаку чешского офицера, акции гражданского неповиновения.

Зачин произведения, датированного маем 1939 г., воспроизводит фразеологизм, сообщающий об удачливой судьбе воина. Стремясь изобразить душевную твердость, несгибаемость национального характера, автор расширяет устоявшуюся речевую единицу собственным оригинальным дополнением. Чех-патриот способен противостоять и физическому, и моральному давлению агрессоров.

Стойкость славянского народа достойна изумления, которое передается еще одной идиомой – «разинуть (раскрыть) рот». От удивления замирает на месте не только простой наблюдатель, но и поэт, получающий возвышенную характеристику земного провидца, «глашатая».

Люди, которых невозможно покорить, подобны граниту. Сближая свойства характера с качествами горной породы по признаку твердости, автор разворачивает обширное иносказание. В него входит образ мастера, обрабатывающего камень, и образ-символ горящего сердца из гранита, основанный на синекдохе.

Допустить гибель чешского народа, потерю его национальной идентичности – верх антигуманизма. Об этом свидетельствует риторический вопрос, завершающий предпоследнюю строфу. Он предваряет апелляцию к Господу, звучащую в финальном эпизоде. Показательно, что обращение к могущественному началу лишено безусловной почтительности, обычной для молитвенной формулы. Отважная героиня начинает с условия, ставящего под сомнение безупречность традиционного образа: если Бог соответствует ожиданиям лирического «я», то он не останется безразличен к страстной просьбе.

Текст завершается на эмоциональном подъеме. Героиня желает любимому народу земного счастья и свободной жизни, которые оказываются важнее, чем вечный покой бессмертной души. Подчеркивая важность своего выбора, в рамках финальной строфы поэтесса сосредоточивает два однокоренных слова.