«Полночь» М. Цветаева

Снова стрелки обежали целый круг:
Для кого-то много счастья позади.
Подымается с мольбою сколько рук!
Сколько писем прижимается к груди!

Где-то кормчий наклоняется к рулю,
Кто-то бредит о короне и жезле,
Чьи-то губы прошептали: «не люблю»,
Чьи-то локоны запутались в петле.

Где-то свищут, где-то рыщут по кустам,
Где-то пленнику приснились палачи,
Там, в ночи, кого-то душат, там
Зажигаются кому-то три свечи.

Там, над капищем безумья и грехов,
Собирается великая гроза,
И над томиком излюбленных стихов
Чьи-то юные печалятся глаза.

1912 г.
Сборник «Волшебный фонарь» (1912). Раздел «Не на радость».
Сборник «Из двух книг» (1913).

Анализ стихотворения Цветаевой «Полночь»

Таинственная ночная темнота – особое время для героини ранних цветаевских творений. Когда часы бьют полночь, наступает черед странным происшествиям: начинается волшебный бал, в котором участвуют ожившие саксонские статуэтки, или к героине являются персонажи сказок, устрашающих «пугливую детку». Ночная пора также располагает к размышлениям над жизнью «пламенной и пылкой». Безмолвие и неподвижность окружающего противопоставляются внутреннему напряжению лирического «я», трепету души. Дар всезнания, которым награждается субъект речи, позволяет проникнуть в глубинный смысл обыденных событий и осознать цикличность происходящего.

Зачин произведения 1912 г. открывается упоминанием о ходе времени. Перечисление занятий, которыми озабочены разные люди, составляет основное содержание текста. Лаконичные обозначения объединены по одному признаку – указанию на конкретный час. Автор составляет своеобразный портрет общества, используя аналог методики временного среза, которая применяется в современной науке.

Бег времени ассоциируется с эмоциональной реакцией людей: они сожалеют об утраченном счастье, молятся, живут надеждами. Для обозначения человеческих чаяний поэтесса обращается к образам, основанным на синекдохе. Авторское внимание сконцентрировано на жестах: руках, сложенных для молитвы или прижимающих к груди дорогое письмо. Примеры, сходные по структуре с образами зачина, встречаются во втором катрене и финале стихотворения. Губы, локоны и глаза – первые два образа передают лирические переживания дисгармоничности жизни, в последнем влияние негатива значительно ослаблено, оно уступает место интонациям легкой меланхолии.

Большинство образов, входящих в обширный комплекс перечислений, имеют свои противоположности. Бодрствующий рулевой и спящий честолюбец, преследователи и пленник, жертва и обряд о здравии, город грешников и юный читатель-романтик – локальные антитезы в основном сконцентрированы в центральных строфах. Каждая из них представляет маленькую сценку, фрагмент пестрой и противоречивой картины полуночи.

В стихотворном тексте в изобилии встречаются неопределенные местоимения и местоименные наречия, часть из которых применяется в качестве анафоры. Подобные лексические средства порождают эффект неконкретности, размытости художественного пространства. Это свойство контрастирует с точностью временного ориентира, заданного заглавием, а также иллюстрирует мысль о цикличном движении жизни.