«Птичка божия» В. Маяковский

Он вошел,
                 склонясь учтиво.
Руку жму.
                – Товарищ –
                                       сядьте!
Что вам дать?
                       Автограф?
                                         Чтиво?
– Нет.
           Мерси вас.
                             Я –
                                    писатель.
– Вы?
           Писатель?
                            Извините.
Думал –
               вы пижон.
                               А вы…
Что ж,
          прочтите,
                         зазвените
грозным
              маршем
                            боевым.
Вихрь идей
                   у вас,
                            должно быть.
Новостей
                у вас
                         вагон.
Что ж,
          пожалте в уха в оба.
Рад товарищу. –
                           А он:
– Я писатель.
                       Не прозаик.
Нет.
       Я с музами в связи. –
Слог
        изыскан, как борзая.
Сконапель
                 ля поэзи.
На затылок
                  нежным жестом
он
    кудрей
               закинул шелк,
стал
        барашком златошерстым
и заблеял,
                 и пошел.
Что луна, мол,
                       над долиной,
мчит
        ручей, мол,
                          по ущелью.
Тинтидликал
                     мандолиной,
дундудел виолончелью.
Нимб
         обвил
                   волосьев копны.
Лоб
       горел от благородства.
Я терпел,
               терпел
                          и лопнул
и ударил
               лапой
                         об стол.
– Попрошу вас
                          покороче.
Бросьте вы
                   поэта корчить!
Посмотрю
                с лица ли,
                                сзади ль,
вы тюльпан,
                   а не писатель.
Вы,
      над облаками рея,
птица
          в человечий рост.
Вы, мусье,
                 из канареек,
чижик вы, мусье,
                           и дрозд.
В испытанье
                    битв
                            и бед
с вами,
            што ли,
                        мы
                             полезем?
В наше время
                      тот –
                                поэт,
тот –
          писатель,
                          кто полезен.
Уберите этот торт!
Стих даешь –
                        хлебов подвозу.
В наши дни
                   писатель тот,
кто напишет
                    марш
                             и лозунг!

1929 г.

Анализ стихотворения Маяковского «Птичка божия»

Лирический субъект позднего Маяковского считает по-прежнему актуальной проблему предназначения художественного слова. В стихотворении «Мрачное о юмористах» он критикует собратьев по цеху за несерьезные, мелкие и устаревшие темы. Вывод героя беспощаден: современный сатирик «обеззубел» и «обэстетился». Призывая к перу по-настоящему «бодрых задир», автор рекомендует высмеивать приспособленцев, паразитирующих «на труде, на коммунизме».

Обличительный слог полководца стихотворного фронта не щадит и поэта-лирика, главного персонажа «Птички божией», датированной осенью 1929 г. Визит возвышенного служителя муз к пролетарскому поэту стал формальным поводом для гневной критики не только творчества отдельного автора, но и трактовки предмета искусства в целом.

Стихотворение открывается сценой встречи энергичного и деловитого хозяина-литератора и смущенного манерного гостя, которого сначала принимают за читателя. Узнав род занятий визитера, бесцеремонный хозяин мгновенно «приклеивает» на пришедшего первый из ярлыков – «пижон». Впрочем, первоначальная оценка не является окончательной, и лирический герой дает собеседнику шанс исправить впечатление. Он ждет от новичка актуальных тем, «вихря идей» и «новостей вагон», которые воплотились в строчки «грозного боевого марша».

Коллега не оправдывает ожиданий маститого литератора: он начинает «поэта корчить». Отвлеченная пейзажная тематика, плавные медитативные интонации – такие стихи не могут устроить героя Маяковского. Для передачи авторской иронии привлекаются разнообразные средства: эпитеты, искаженные галлицизмы, неологизмы, сравнения. Все они призваны снизить образ персонажа, выставить его личность и творчество в смешном свете. Самые необычные из тропов – пара оригинальных глаголов «тинтидликал» и «дундудел», «собранные» автором из звуков музыкальных инструментов.

Хозяин резко обрывает речь писателя-«тюльпана», стукнув по столу «лапой». Он награждает гостя следующей серией ярлыков, на этот раз связанных с образами небольших певчих птиц. Лирик предстает в гиперболизированном образе птицы размером с человека, напоминающем современную ростовую куклу.

В финальном эпизоде пролетарский поэт объясняет причины своего возмущения: действительность не нуждается в традиционной лирической проблематике, ей необходимы «марш и лозунг». Антитеза асоциального и социального искусства выражается яркой метафорой, в которой первая разновидность уподобляется торту, вторая – хлебу.