«Атаману и войску Донскому» Г. Державин

Платов! Европе уж известно,
Что сил Донских ты страшный вождь.
Врасплох, как бы колдун, всеместно
Падешь, как снег ты с туч иль дождь.
По черных воронов полету,
По дыму, гулу, мхам, звездам,
По рыску волчью видя мету,
Подходишь к вражьим вдруг носам;
И, зря на туск, на блеск червонца,
По солнцу иль противу солнца
Свой учреждаешь ертаул
И тайный ставишь караул.

В траве идешь – с травою равен;
В лесу– и равен лес с главой;
На конь вскокнешь – конь тих, не нравен,
Но вихрем мчится под тобой. –
По камню ль черну змеем черным
Ползешь ты в ночь – и следу нет. –
По влаге ль белой гусем белым
Плывешь ты в день – лишь струйка след. –
Орлом ли в мгле паришь сгущенной,
Стрелу сечешь ей вслед пущенной
И, брося петли округ шей,
Фазанов удишь, как ершей.

Разил ты Льва, Луне гнул роги,
Ходил противу Солнца в бой;
Медведей, тигров средь берлоги
Могучей задушал рукой:
Почто ж вепря́ щетиночерна,
Залегшего в лесах средь блат,
С клыков которого кровь, пена
Течет – зловоние и яд, –
От рыла взрыты вкруг могилы,
От взоров пламенны светилы
Край заревом покрыли весь, –
Арканом не схватил поднесь?

Что ж стал? Борза ль коня не стало?
Возьми ковер свой самолет.
Ружейного ль снаряду мало?
Махни ширинкой, лес падет.
Запаса ли не видишь хлебна?
Гложи железны просфиры.
Жупан ли, епанча ль потребна?
Сам невидимкой всё бери.
Сапог нет? Ступни самоходны
Надень, перчатки самородны
И дуй на огнь, на мраз, на глад:
Российской силе нет преград.

Бывало, ведь и в прежни годы
Взлетала саранча на Русь,
Многообразные уроды
Грозили ей налогом уз.
Был грех, от свар своих кряхтели,
Теряли янством и главы;
Но лишь на бога мы воззрели,
От сна вспряну́ли, будто львы.
Был враг чипчак, – и где чипчаки?
Был недруг лях, – и где те ляхи?
Был сей, был тот, – их нет; а Русь?
Всяк знай, мотай себе на ус.

Да как же это так случалось?
Заботились, как днесь, цари;
Премудро всё распоряжалось,
Водили рать богатыри:
При Святославиче Добрыня
Убил дракона в облаках;
Чернец Донского – исполина
Татарского поверг во прах.
Голицын, Шереметев, львовы
Крушили зубы в дни Петровы;
Побед Екатерины лавр:
Чесма, Кагул, Крым, Рымник, Тавр.

Неужто Альпы в мире шашка?
Там молньи Павла видел галл;
На кляче белая рубашка
Не раз его в усы щелкал;
Или теперь у Александра
При войске нету молодца?
С крестом на адска Саламандра
Ужель не сыщется бойца?
Внемли же моему ты гласу:
Усердно помоляся спасу,
В четыре стороны поклон,
И из ножен булат ты вон!

И с свистом звонким, молодецким
Разбойника сбрось Соловья
С дубов копьем вновь мурзавецким,
И будь у нас второй Илья;
И, заперши в железной клетке,
Как желтоглазого сыча,
Уранга, сфинкса на веревке
Примчи, за плечьми второча.
Иль двадцать молодцов отборных,
Лицом, летами, ростом сходных,
Пошли ты за себя за злым, –
Двадцатый хоть: приедет с ним.

Для лучшей храбрых душ поджоги
Ты расскажи им русску быль;
Что старики, быв в службе строги,
Все невозможности чли в пыль:
Сжигали грады воробьями,
Ходили в лодках по земле,
Топили вражий стан прудами,
Имели пищу в киселе,
Спускались в мрачны подземелья,
Живот считали за безделья;
К отчизне ревностью горя
За веру мерли и царя.

Однако ж, чтоб не быть и жертвой,
Ты меч им кладенец отдай,
Живой водой их спрысни, мертвой
И горы злата обещай;
Черкесенок, грузинок милых,
У коих зарьные уста,
Бровь черна, жил по телу синих
Сквозь виден огнь и красота;
А на грудях, как пух зыбучих,
Лилей кусты и роз пахучих
Манят к себе и старцев длань, –
Ты, словом, всё сули им в дань.

Я дочь свою и сам крестову,
Красотку юную, во брак
Отдам тому, кто грудь орлову
На славный сей отважит шаг;
Денисовым и Краснощеким,
Орловым, Иловайским вслед,
По безднам, по горам высоким
В дом отчий лавр кто принесет, –
Девицы, барыни донские,
Вздев платья русские, златые,
Введут его в крестов чертог
И воспоют: велик наш бог!

Под вечер, утром, на зарянке,
Сей радостный услыша глас,
Живя уединенным в Званке,
Так-сяк взбреду я на Парнас
И песню войску там Донскому,
Тебе на гуслях пробренчу,
Да белому царю, младому,
В венце алмазы расцвечу.
Пусть звук ужасных днешних боев
Сподвижников его героев
Мой повторяет холм и лес,
И гул шумит, как гром небес!

Май 1807 г.