«Богомольное» В. Маяковский

Большевики
           надругались над верой православной.
В храмах-клубах –
                 словесные бои.
Колокола без языков –
                      немые словно.
По божьим престолам
                    похабничают воробьи.
Без веры
         и нравственность ищем напрасно.
Чтоб нравственным быть –
                         кадилами вей.
Вот Мексика, например,
                     потому и нравственна,
что прут
        богомолки
                 к вратам церквей.
Кафедраль –
       богомольнейший из монашьих институтцев.
Брат «Notre-Dame’a»
                   на площади, –
                                а около,
запружена народом,
                  «Площадь Конституции»,
в простонародии –
                  «Площадь Сокола».
Блестящий
          двенадцатицилиндровый
                                Пакард
остановил шофер,
                 простоватый хлопец.
– Стой, – говорит, –
                    помолюсь пока… –
донна Эсперанца Хуан-де-Лопец.
Нету донны
           ни час, ни полтора.
Видно, замолилась.
                  Веровать так веровать.
И снится шоферу –
                  донна у алтаря.
Парит
      голубочком
                душа шоферова.
А в кафедрале
             безлюдно и тихо:
не занято
         в соборе
                 ни единого стульца.
С другой стороны
                у собора –
                           выход
сразу
     на четыре гудящие улицы.
Донна Эсперанца
                выйдет как только,
к донне
       дон распаленный кинется.
За угол!
       Улица «Изабелла Католика»,
а в этой улице –
               гостиница на гостинице.
А дома –
         растет до ужина
свирепость мужина.
У дона Лопеца
терпенье лопается.
То крик,
       то стон
испускает дон.
Гремит
       по квартире
                 тигровый соло:
– На восемь частей разрежу ее! –
И, выдрав из уса
               в два метра волос,
он пробует
          сабли своей остриё.
– Скажу ей:
           «Иначе, сеньора, лягте-ка!
Вот этот
        кольт
             ваш сожитель до гроба!» –
И в пумовой ярости –
                    все-таки практика! –
сбивает
       с бутылок
                дюжину пробок.
Гудок в два тона –
приехала донна.
Еще
    и рев
         не успел уйти
за кактусы
          ближнего поля,
а у шоферских
             виска и груди
нависли
        клинок и пистоля.
– Ответ или смерть!
                   Не вертеть вола!
Чтоб донна
          не могла
                  запираться,
ответь немедленно,
                  где была
жена моя
         Эсперанца? –
– О дон Хуан!
             В вас дьяволы злобятся.
Не гневайте
           божью милость.
Донна Эсперанца
                Хуан-де-Лопец
сегодня
        усердно
               молилась.

1925 г.
Из цикла «Стихи об Америке».