«Эолова арфа» В. Жуковский

          Владыка Морвены,
Жил в дедовском замке могучий Ордал;
          Над озером стены
Зубчатые замок с холма возвышал;
          Прибрежны дубравы
          Склонялись к водам,
          И стлался кудрявый
Кустарник по злачным окрестным холмам.

          Спокойствие сеней
Дубравных там часто лай псов нарушал;
          Рогатых еленей,
И вепрей, и ланей могучий Ордал
          С отважными псами
          Гонял по холмам;
          И долы с холмами,
Шумя, отвечали зовущим рогам.

          В жилище Ордала
Веселость из ближних и дальних краев
          Гостей собирала;
И убраны были чертоги пиров
          Еленей рогами;
          И в память отцам
          Висели рядами
Их шлемы, кольчуги, щиты по стенам.

          И в дружных беседах
Любил за бокалом рассказы Ордал
          О древних победах
И взоры на брони отцов устремлял:
          Чеканны их латы
          В глубоких рубцах;
          Мечи их зубчаты;
Щиты их и шлемы избиты в боях.

          Младая Минвана
Красой озаряла родительский дом;
          Как зыби тумана,
Зарею златимы над свежим холмом,
          Так кудри густые
          С главы молодой
          На перси младые,
Вияся, бежали струей золотой.

          Приятней денницы
Задумчивый пламень во взорах сиял:
          Сквозь темны ресницы
Он сладкое в душу смятенье вливал;
          Потока журчанье –
          Приятность речей;
          Как роза дыханье;
Душа же прекрасней и прелестей в ней.

          Гремела красою
Минвана и в ближних и в дальних краях;
          В Морвену толпою
Стекалися витязи, славны в боях;
          И дщерью гордился
          Пред ними отец…
          Но втайне делился
Душою с Минваной Арминий-певец.

          Младой и прекрасный,
Как свежая роза – утеха долин,
          Певец сладкогласный…
Но родом не знатный, не княжеский сын;
          Минвана забыла
          О сане своем
          И сердцем любила,
Невинная, сердце невинное в нем. –

          На темные своды
Багряным щитом покатилась луна;
          И озера воды
Струистым сияньем покрыла она;
          От замка, от сеней
          Дубрав по брегам
          Огромные теней
Легли великаны по гладким водам.

          На холме, где чистым
Потоком источник бежал из кустов,
          Под дубом ветвистым –
Свидетелем тайных свиданья часов –
          Минвана младая
          Сидела одна,
          Певца ожидая,
И в страхе таила дыханье она.

          И с арфою стройной
Ко древу к Минване приходит певец.
          Всё было спокойно,
Как тихая радость их юных сердец:
          Прохлада и нега,
          Мерцанье луны,
          И ропот у брега
Дробимыя с легким плесканьем волны.

          И долго, безмолвны,
Певец и Минвана с унылой душой
          Смотрели на волны,
Златимые тихоблестящей луной.
          «Как быстрые воды
          Поток свой лиют –
          Так быстрые годы
Веселье младое с любовью несут». –

          «Что ж сердце уныло?
Пусть воды лиются, пусть годы бегут;
          О верный! о милой!
С любовию годы и жизнь унесут!» –
          «Минвана, Минвана,
          Я бедный певец;
          Ты ж царского сана,
И предками славен твой гордый отец». –

          «Что в славе и сане?
Любовь – мой высокий, мой царский венец.
          О милый, Минване
Всех витязей краше смиренный певец.
          Зачем же уныло
          На радость глядеть?
          Всё близко, что мило;
Оставим годам за годами лететь». –

          «Минутная сладость
Веселого вместе, помедли, постой;
          Кто скажет, что радость
Навек не умчится с грядущей зарей!
          Проглянет денница –
          Блаженству конец;
          Опять ты царица,
Опять я ничтожный и бедный певец». –

          «Пускай возвратится
Веселое утро, сияние дня;
          Зарей озарится
Тот свет, где мой милый живет для меня.
          Лишь царским убором
          Я буду с толпой;
          А мыслию, взором,
И сердцем, и жизнью, о милый, с тобой».

          «Прости, уж бледнеет
Рассветом далекий, Минвана, восток;
          Уж утренний веет
С вершины кудрявых холмов ветерок». –
          «О нет! то зарница
          Блестит в облаках,
          Не скоро денница;
И тих ветерок на кудрявых холмах». –

          «Уж в замке проснулись;
Мне слышался шорох и звук голосов». –
          «О нет! встрепенулись
Дремавшие пташки на ветвях кустов». –
          «Заря уж багряна». –
          «О милый, постой». –
          «Минвана, Минвана,
Почто ж замирает так сердце тоской?»

          И арфу унылой
Певец привязал под наклоном ветвей:
          «Будь, арфа, для милой
Залогом прекрасных минувшего дней;
          И сладкие звуки
          Любви не забудь;
          Услада разлуки
И вестник души неизменныя будь.

          Когда же мой юный,
Убитый печалию, цвет опадет,
          О верные струны,
В вас с прежней любовью душа перейдет.
          Как прежде, взыграет
          Веселие в вас,
          И друг мой узнает
Привычный, зовущий к свиданию глас.

          И думай, их пенью
Внимая вечерней, Минвана, порой,
          Что легкою тенью,
Всё верный, летает твой друг над тобой;
          Что прежние муки:
          Превратности страх,
          Томленье разлуки –
Всё с трепетной жизнью он бросил во прах.

          Что, жизнь переживши,
Любовь лишь одна не рассталась с душой;
          Что робко любивший
Без робости любит и более твой.
          А ты, дуб ветвистый,
          Ее осеняй;
          И, ветер душистый,
На грудь молодую дышать прилетай».

          Умолк – и с прелестной
Задумчивых долго очей не сводил…
          Как бы неизвестный
В нем голос: навеки прости! говорил.
          Горячей рукою
          Ей руку пожал
          И, тихой стопою
От ней удаляся, как призрак пропал…

          Луна воссияла…
Минвана у древа… но где же певец?
          Увы! предузнала
Душа, унывая, что счастью конец;
          Молва о свиданье
          Достигла отца…
          И мчит уж в изгнанье
Ладья через море младого певца.

          И поздно и рано
Под древом свиданья Минвана грустит.
          Уныло с Минваной
Один лишь нагорный поток говорит;
          Всё пусто; день ясный
          Взойдет и зайдет –
          Певец сладкогласный
Минваны под древом свиданья не ждет.

          Прохладою дышит
Там ветер вечерний, и в листьях шумит,
          И ветви колышет,
И арфу лобзает… но арфа молчит.
          Творения радость,
          Настала весна –
          И в свежую младость,
Красу и веселье земля убрана.

          И ярким сияньем
Холмы осыпал вечереющий день;
          На землю с молчаньем
Сходила ночная, росистая тень;
          Уж синие своды
          Блистали в звездах;
          Сравнялися воды;
И ветер улегся на спящих листах.

          Сидела уныло
Минвана у древа… душой вдалеке…
          И тихо всё было…
Вдруг… к пламенной что-то коснулось щеке;
          И что-то шатнуло
          Без ветра листы;
          И что-то прильнуло
К струнам, невидимо слетев с высоты…

          И вдруг… из молчанья
Поднялся протяжно задумчивый звон;
          И тише дыханья
Играющей в листьях прохлады был он.
          В ней сердце смутилось:
          То друга привет!
          Свершилось, свершилось!..
Земля опустела, и милого нет.

          От тяжкия муки
Минвана упала без чувства на прах,
          И жалобней звуки
Над ней застенали в смятенных струнах.
          Когда ж возвратила
          Дыханье она,
          Уже восходила
Заря, и над нею была тишина.

          С тех пор, унывая,
Минвана, лишь вечер, ходила на холм
          И, звукам внимая,
Мечтала о милом, о свете другом,
          Где жизнь без разлуки,
          Где всё не на час –
          И мнились ей звуки,
Как будто летящий от родины глас.

          «О милые струны,
Играйте, играйте… мой час недалек;
          Уж клонится юный
Главой недоцветшей ко праху цветок.
          И странник унылый
          Заутра придет
          И спросит: где милый
Цветок мой?.. и боле цветка не найдет».

          И нет уж Минваны…
Когда от потоков, холмов и полей
          Восходят туманы
И светит, как в дыме, луна без лучей –
          Две видятся тени:
          Слиявшись, летят
          К знакомой им сени…
И дуб шевелится, и струны звучат.

Ноябрь 1814 г.

Анализ стихотворения Жуковского «Эолова арфа»

Баллада «Эолова арфа», написанная Василием Андреевичем Жуковским, относится к «долбинскому» периоду его творчества. С этим временем связаны наиболее сильные любовные переживания поэта, поэтому осень 1814 года, когда было создано это произведение, была очень плодотворной на романтические сюжеты.

Именно такой сюжет лег в основу «Эоловой арфы». Речь в балладе идет о молодых возлюбленных, которым не суждено быть вместе из-за разницы в их положении. Героиня баллады, юная красавица Минвана, – дочь Ордала, воинственного властителя Морвены. Ее руки добиваются многие славные воины, но ее сердце уже принадлежит незнатному певцу Арминию. Их чувство чистое и наивное: «Минвана забыла о сане своем, и сердцем любила, невинная, сердце невинное в нем». Певец понимает, что их тайные свидания не будут длиться вечно, поэтому он привязывает свою арфу к ветвям дуба, где проходили их встречи, и обещает вернуться к любимой хотя бы и ветром после смерти, и утешить Минвану милыми ее сердцу звуками.

Так и происходит. Отец девушки, узнав о свиданиях, изгоняет Арминия. Спустя годы Минвана снова приходит к дубу и слышит голос арфы. Все эти годы она хранила верность любви. Теперь, услышав голос арфы, она понимает, что милый уже не принадлежит этому миру, но по-прежнему верен ей. Тоска снедает Минвану, поэтому и ее смертный час тоже близок. В финальных строках баллады автор дарует счастье влюбленным, которые после смерти воссоединяются у памятного дерева, прославляя всепобеждающую силу любви.

В этом произведении прослеживаются как биографические мотивы, так и образы из других произведений, вдохновившие Жуковского на творчество. В частности, пейзажи («зубчатый замок с холма», «озера воды»), интерьеры («убраны были чертоги пиров еленей рогами», «висели рядами их шлемы, кольчуги, щиты по стенам»), портреты героев напоминают картины из средневековых баллад. Здесь прослеживается влияние оссиановского течения в литературе начала XIX века.

Нужно сказать, что «Эолова арфа» – очень проработанное произведение. Сохранилось несколько планов баллады с подробным описанием сюжета и диалогов. Даже имена персонажей имеют значение. Созвучием в именах «Минвана» и «Арминий» автор показывает неразрывную связь душ этих героев.

Язык стихотворения, как и полагается для изображения средневекового сюжета, устаревший. Часто используются инверсии (нарушение порядка слов) и перемещения ударения.

Критики отмечают, что балладе присущ своеобразный ритм – в одной строфе чередуются двухстопные и четырехстопные амфибрахии. Рифма перекрестная с чередованием мужских и женских окончаний.

Несмотря на то, что сюжет баллады уникальный, читателю могут вспомниться истории Ромео и Джульетты, Тристана и Изольды и других несчастных возлюбленный. «Эолова арфа» по праву занимает свое место среди прекрасных образов романтической поэзии.