«К В. А. Панаеву (Когда в цепи карет, готовых для движенья…)» Н. Огарёв

Когда в цепи карет, готовых для движенья,
Нашли вы место наконец,
И приютились, как мудрец,
Меж девственных старух избегнув искушенья,
И взвизгнул роковой свисток
И в дальний путь вас пар увлек;
Смущен, как человек пред диким приговором,
За быстрым поездом следил я долгим взором,
Пока он скрылся – и за ним,
Помедлив, разлетелся дым;
Пустынно две бразды железные лежали,
И я пошел домой, исполненный печали…
Так вы уехали!.. А длинный разговор
Еще звучит в ушах, как дружелюбный спор;
Но обоюдные запросы и сомненья
Уныло на душе остались без решенья.
Что эти сумерки – пророчат ли рассвет?
Иль это вечер наш, и ночь идет вослед?
Что миру – жизнь иль смерть готова?
Возникнет ли живое слово?
Немое множество откликнется ль на зов?
Иль веру сохранит в ношение оков?
Как это знать!.. Так сеятель усталый
Над пашнею, окончив труд немалый,
Безмолвствуя в раздумий стоит
И на небо и на землю глядит:
Прольется ль свежий дождь над почвой оживленной,
Или погибнет сев, засухою спаленный?..
Я знаю: с родины попутный ветр пошел,
Заря проснулася над тишиною сел;
Как древний Ной – корабль причалил к Арарату,
И в море тихое мы пролагаем путь,
Как мирный мост, как связь востоку и закату,
И плавно хочет Русь все силы развернуть.
Я знаю – с берега Британии туманной
Живою жилою под морем нить прошла
До мира нового… И вот союз желанный!
И так и кажется, что расступилась мгла –
И наши племена, с победной властью пара,
Дорогу проведут вокруг земного шара.
Оно торжественно! И воздух свежих сил
Так дышит верою в громадность человека…
А тут сомнение и веянье могил
Невольно чуется при замираньи века.
И вижу я иные племена –
Тут – за морем… Их жажда – кровь, война,
И, хвастая знаменами свободы,
Хоть завтра же они скуют народы.
Во имя равенства все станет иод одно,
Во имя братства всем они наложат цепи,
Взамен лесов и нив – всё выжженные степи,
И просвещение штыками решено,
И будет управлять с разбойничьей отвагой
Нахальный генерал бессмысленною шпагой.
Чем это кончится? Возьмет ли верх палач
И рабства уровень по нас промчится вскачь?
Иль мир поднимется из хаоса и муки
При свете разума, при ясности науки?
Как это знать? Над пашнею стою,
Как сеятель, и голову мою
Готов сложить без сожаленья;
Но что же мой последний миг –
Он будет ли тяжелый крик,
Иль мир спокойного прозренья?..
Вас проводя, так думал я, друг мой,
В безмолвии, когда я шел домой;
Но обоюдные запросы и сомненья
Уныло на душе остались без решенья.

1858 г.