«Как над горячею золой…» Ф. Тютчев
* * * Как над горячею золой
Дымится свиток и сгорает,
И огнь, сокрытый и глухой,
Слова и строки пожирает –Так грустно тлится жизнь моя
И с каждым днем уходит дымом,
Так постепенно гасну я
В однообразье нестерпимом!..О Небо, если бы хоть раз
Сей пламень развился по воле –
И, не томясь, не мучась доле,
Я просиял бы – и погас!
1829–1830 гг.
Анализ стихотворения Тютчева «Как над горячею золой…»
Антитеза, противопоставляющая обыденное прозябание ярким эмоциям романтика, организует поэтический текст, датированный 1829–30 гг. В основе лежит развернутое сравнение жизненного пути с образом свитка, отсылающее к античным и библейским источникам. Возможно, что текст содержит аллюзии на творчество современников Тютчева: в 1829 г. было опубликовано пушкинское «Воспоминание», в котором герой «с отвращением» читает «длинный свиток» неприглядных поступков молодости, услужливо предоставленный собственной памятью.
Изображение дымящейся и постепенно сгорающей рукописи начинает тютчевский текст. Образ огня – несомненная доминанта зарисовки. Он наделяется эпитетами «сокрытый и глухой», а также глаголом «пожирает», в котором акцентируется семантика разрушительной мощи и активности субъекта действия.
Соотнося впечатления от увиденного со своим душевным состоянием, лирический субъект приходит к неутешительному выводу о судьбе, представленному метафорическими конструкциями «грустно тлится» и «уходит дымом». Выясняется и причина печали – однообразие существования, отношение к которому передано оценочным эпитетом «нестерпимое». По выражению Аксакова, трагические интонации текста доводят состояние тоски «до своего высшего выражения»: унылое прозябание кажется лирическому субъекту мучительным, подобным медленной смерти.
Риторическое восклицание, размещенное в финале, открывает перспективу освобождения, переданную с точки зрения героя-романтика. Облик последнего согласуется с мировоззренческой доктриной Шеллинга, в которой полнота бытия достигается путем бесследного растворения личности во внешнем мире. Следуя мысли основоположника немецкого романтизма, поэт противопоставляет короткую, но яркую и счастливую жизнь-вспышку длинной череде скучных дней. Мечтая о праве самостоятельного управления судьбой, герой вновь обращается к образу пламени, символизирующему деятельное начало. Показательно, что для обретения свободы нужно одобрение высших сил, однако детали, позволяющие человеку поменять свой статус, не конкретизированы. Интонации безнадежности, пронизывающие текст, указывают на невозможность освобождения, и концовка звучит как горестный эмоциональный порыв, порожденный безысходностью ситуации.
Откликнувшись на мучительные переживания лирического «я», Чайковский положил тютчевские строки на музыку, написав проникновенный романс еще при жизни поэта.