«Монолог Навплии» В. Тредиаковский

По случаю всю ночь без сна так пребыла,
Что больше уж я быть на ложе не могла.
Чего для, на заре восставши, нарядилась,
А ожидая дня, всходящему молилась.

Но вот внезапу вшел не Пирра – Пирр ко мне,
С чела, с очей, с лица умилен весь отвне.
Поздравившего я поздравила ответом:
Он показался тем доволен быть приветом.
Тогда в нем сильный жар с румянцем так играл,
Что мил он был глазам, а жалок, что вздыхал.
Поистине сказать, в себе я сожалела,
Что был прекрасен толь, и завистью горела!
Коль счастливым она того мня учинит,
В супругу кто ее себе соединит.
Он на колена пад, мою ж схвативши руку:
«Ах, Навплия! – сказал, – пока страдать мне муку?»
– «Какую, – говорю! – что, Пирра? что вы так?»
И купно в том меня страх обнял, очи ж мрак!
«Люблю, – он говорил, – люблю уж больше года;
Меня страсть премогла, я равного вам рода!
И льщу себя, что ваш! О нежных цвет красот!
Един суровый вид, явленный от высот
Как грозного чела, так вашего и ока,
Мне здесь не изречет погибельного рока!
Не можно, видя вас, всем сердцем не любить,
Не можно сердца внутрь в любви от вас таить.
Ах! не́льзя, по себе то всё я примечаю!
В прекрайней страсти к вам, всю тайну вам сообщаю.
Однако дерзость мне оставить вас молю!
Любовь причина ей, иль жизнь в казнь потреблю».

Я думала тогда, что Пирра тем играет,
Сказала: «Не в одних вас сердце обмирает.
Есть, кои с вами так быть счастливы хотят,
Но ах! им в том судьбы естественны претят.
Вы встаньте, с вас сего довольно будет слова,
Когда б не тот предел, я б ваша быть готова!»

Скоряе речи он, с земли вскочивши, встал;
«О вы уже моя! и я ваш, – так сказал, –
Позволено теперь от вас мне быть в надежде?
Я Пиррою у всех по сей моей одежде.
Не Пирра я, но Пирр и юноша и князь,
Еще не из простых, по правде не гордясь,
Я прислан так сюда от брега чужестранна,
Прислала ж мать меня в княгинях преизбранна;
Считали девять всех тогда мне только лет,
Ах! лучше малым быть, любви не зная бед;
Но случаю сему укрытия подлогу
И принят для чего я к царскому чертогу,
Причина от меня совсем закрыта есть,
Чего для не могу и вам о том донесть».
Сказав то, паки он упал вдруг на колена:
«Люблю! любите ж вы, я вечно в узах плена».

Деревенела я и такова была,
Царевна! какова вы быть уж начала!
То приходила в страх, то странности дивилась,
То на себя, ах зло! то на него сердилась.
Была я не в себе, была как истукан,
Один был на уме, как пагубный обман;
А к прочему всему без чувства пребывала,
Что делать я должна, куда уйти не знала!

Однако от него я вырвавшись там вдруг
(Он за руки держал и не пускал из рук),
Вбежала я сюда, вбежала изумленна,
Что от лестца того смертельно оскорбленна.
Подумайте ж теперь, царевна! как нам быть,
Не всем ли, больше ж вам в бесчестии пребыть,
Что юноша при нас, девицах, обитает?
Ах! что, как государь, родитель ваш, узнает?

Осень 1750 г.
«B. K. Тредиаковский. Избранные произведения». Из трагедии «Деидaмия».