«На Сайме» В. Брюсов

Тебя полюбил я, красавица нежная…
Вл. Соловьев

* * *

Меня, искавшего безумий,
Меня, просившего тревог,
Меня, вверявшегося думе
Под гул колес, в столичном шуме,
На тихий берег бросил Рок.

И зыби синяя безбрежность,
Меня прохладой осеня,
Смирила буйную мятежность,
Мне даровала мир и нежность
И вкрадчиво влилась в меня.

И между сосен тонкоствольных,
На фоне тайны голубой,
Как зов от всех томлений дольных,
Залог признаний безглагольных, –
Возник твой облик надо мной!

1905 г., Rauha

* * *

Желтым шелком, желтым шелком
По атласу голубому
Шьют невидимые руки.
К горизонту золотому
Ярко-пламенным осколком
Сходит солнце в час разлуки.

Тканью празднично-пурпурной
Убирает кто-то дали,
Расстилая багряницы,
И в воде желто-лазурной
Заметались, заблистали
Красно-огненные птицы.

Но серебряные змеи,
Извивая под лучами
Спин лучистые зигзаги,
Беспощадными губами
Ловят, ловят все смелее
Птиц, мелькающих во влаге!

1905 г., Rauha

* * *

В дали, благостно сверкающей,
Вечер быстро бисер нижет.
Вал, несмело набегающий,
С влажной лаской отмель лижет.

Ропот ровный и томительный,
Плеск беспенный, шум прибоя,
Голос сладко-убедительный,
Зов смиренья, зов покоя.

Сосны, сонно онемелые,
В бледном небе встали четко,
И над ними тени белые
Молча гаснут, тают кротко.

1905 г., Rauha

* * *

Мох, да вереск, да граниты…
Чуть шумит сосновый бор.
С поворота вдруг открыты
Дали синие озер.

Как ковер над легким склоном
Нежный папоротник сплел.
Чу! скрипит с протяжным стоном
Наклоненный бурей ствол.

Сколько мощи! сколько лени!
То гранит, то мягкий мох…
Набегает ночь без тени,
Вея, словно вещий вздох.

1905 г., Rauha

* * *

Я – упоен! мне ничего не надо!
О, только б длился этот ясный сон,
Тянулись тени северного сада,
Сиял осенне-бледный небосклон,

Качались волны, шитые шелками,
Лиловым, красным, желтым, золотым,
И, проблистав над синью янтарями,
Сгущало небо свой жемчужный дым,

И падало безумье белой ночи,
Прозрачной, призрачной, чужой – и ты,
Моим глазам свои вверяя очи,
Смущаясь и томясь, искала б темноты!

1905 г., Rauha

* * *

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна
     Нас робким и зыбким качаньем.
И в небе и в нас без конца тишина,
     Нас вечер встречает молчаньем.

И сердце не верит в стране тишины,
     Что здесь, над чертогами Ато,
Звенели мечи, и вожди старины
     За сампо рубились когда-то.

И сердце не верит, дыша тишиной,
     Ласкательным миром Суоми,
Что билось недавно враждой роковой
     И жалось в предсмертной истоме.

11 сентября 1905 г., Rauha

* * *

Голубое, голубое
Око сумрачной страны!
Каждый день ты вновь иное:
Грезишь, пламенное, в зное,
В непогоду кроешь сны.

То, в свинцовый плащ одето,
Сосны хмуришь ты, как бровь;
То горишь лучами света,
От заката ждешь ответа,
Все – истома, все – любовь!

То, надев свои алмазы,
Тихим ропотом зыбей
Ты весь день ведешь рассказы
Про народ голубоглазый,
Про его богатырей!

1905 г., Rauha

* * *

Воздух живительный, воздух смолистый
          Я узнаю.
Свет не слепит, упоительный, чистый,
          Словно в раю.

Узкой тропинкой к гранитам прибрежным
          Вышел, стою.
Нежу простором, суровым и нежным,
          Душу мою.

Сосны недвижны на острове, словно
          В дивном краю.
Тихие волны лепечут любовно
          Сказку свою.

Вот где дозволило божье пристрастье
          Мир бытию!
Веет такое же ясное счастье
          Только в раю.

1905 г., 28 мая 1908 г., Rauha

Сборник «Stephanos», раздел «Вечеровые песни».