«Обряд ночи» В. Брюсов

Словно в огненном дыме и лица и вещи…
Как хорош, при огнях, ограненный хрусталь!..
За плечом у тебя веет призрак зловещий…
Ты – мечта и любовь! ты – укор и печаль!..

Словно в огненном дыме земные виденья…
А со дна подымаются искры вина,
Умирают, вздохнув и блеснув на мгновенье!..
Ты прекрасна, как смерть! ты, как счастье, бледна!

Слышу говор, и хохот, и звоны стаканов.
Это дьяволы вышли, под месяц, на луг?
Но мы двое стоим в колыханьи туманов,
Нас от духов спасет зачарованный круг.

Ты мне шепчешь. Что шепчешь? Не знаю, не надо.
Умирает, смеясь, золотое вино…
О, тоска твоего утомленного взгляда!
Этот миг безнадежный мне снился давно!

*

          Брызнули радостно
          Звуки крикливые.
          Кто-то возникший
          Машет рукой.
          Плакать так сладостно,
          Плачу счастливый я.
          Рядом – поникший
          Лик дорогой!

          Гвозди железные
          В руки вонзаются,
          Счастье распятья
          Душит меня,
          Падаю в бездны я.
          Тесно сжимаются
          Руки, объятья,
          Кольца огня.

          Скрипка визгливая,
          Арфа певучая,
          Кто-то возникший
          Машет рукой.
          Плачу счастливый я…
          Сладкая, жгучая
          Нежность к поникшей,
          К ней, к дорогой!

*

О, святые хороводы, на таинственной поляне, близ звенящих тихо струй,
Праздник ночи и природы, после сладких ожиданий, возвращенный поцелуй!

О незнанье! о невинность! робость радостного взгляда, перекрестный бой сердец!
И слиянье в сказке длинной, там, где боль уже – услада, где блаженство и конец!

И сквозь сумрачные сети, что сплели высоко буки, проходящий луч луны,
И в его волшебном свете чьи-то груди, чьи-то руки беззащитно сплетены!

*

Но почему темно? Горят бессильно свечи.
Пустой, громадный зал чуть озарен. Тех нет.
Их смолкли хохоты, их отзвучали речи.
Но нас с тобой связал мучительный обет,

Идем творить обряд! Не в сладкой, детской дрожи,
Но с ужасом в зрачках, – извивы губ сливать,
И стынуть, чуть дыша, на нежеланном ложе,
И ждать, что страсть придет, незванная, как тать.

Как милостыню, я приму покорно тело,
Вручаемое мне, как жертва палачу.
Я всех святынь коснусь безжалостно и смело,
В ответ запретных слов спрошу, – и получу.

Но жертва кто из нас? Ты брошена на плахе?
Иль осужденный – я, по правому суду?
Не знаю. Все равно. Чу! красных крыльев взмахи!
Голгофа кончилась. Свершилось. Мы в аду.

1905, 1907
Сборник «Все напевы», раздел «Эротика: Сонаты».