«Призрак» Я. Полонский

(Рассказ)

Посвящается В. Л. Величко

Кого тут удивишь проклятою привычкой
Ночь коротать в гостях, потом спешить домой,
Звонить, и ждать слуги иль горничной босой,
Чтоб отворила дверь…
‎                               Но я пришел с отмычкой…
Неслышно пробрался в ту комнату, где жил;
И, странно, – в темноте, пока я шаркал спичкой,
Чтоб засветить свечу, я смутно ощутил
Неловкий, чуткий страх: рука моя дрожала,
Светильня, Бог знает с чего, слегка трещала,
И я не скоро мог свечи зажечь… За мной, –
Я это чувствовал, – есть кто-то, – вор ночной,
Иль нежеланный гость… И стал я озираться,
Подумав: пустяки! Чего тут мне пугаться!
Какого чёрта!! И – едва не уронил
Из рук подсвечника…
‎                             Сперва, как бы в тумане,
Потом ясней, у шкафа, на диване,
Я увидал его.
‎                  Он темен был,
Как тень, и бледен; с узкими глазами,
Скулистый и худой; одни его виски,
Казалось, лоснились, да кисть сухой руки
Белелась, как пятно, на согнутом колене.
Не сон ли это?.. Гость из-за могильной сени!!
Возможно ли?!.. И долго мой испуг
Держал меня, как бы в оцепенении.
Хотелось крикнуть, убежать в смятении, –
В борьбе неясных дум. – Что если, – вдруг
Пришло мне в голову, – мне одному придется
С ним ночевать, или – с ума сойти – бороться! –
Кто знает, кто это? Или сбежал он?! Вздор!..
Я знал, – наверно знал (вся пресса наша знала),
Что умер он давно в виду туманных гор,
В избе у казака, на берегах Байкала…
Мне было жаль его, как человека, жаль;
Но не одна в те дни нас разлучила даль:
Не лицемерил он, и я не лицемерил, –
Я верил, что идем вперед мы, он не верил.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я шел своим путем, – он круто своротил
На чуждую душе его дорогу, –
Так расходились мы, и мирно, понемногу,
Навеки разошлись.
‎                          Зачем же до меня
За тридевять земель в магнитном урагане
Донесся прах его, – и на моем диване
Уселся и – глядит! – Ужели мы родня
По духу, несмотря на рознь задач и мнений?!
И, задыхаясь, я его спросил:
– Чего ты хочешь, – брат?..
‎                                      – Не знаю…
– Зачем же ты – ты, призрак, посетил
Мой кабинет рабочий?
‎                              – Я страдаю…
– Откуда ты?
‎                  – Из темноты…
‎                                      – И не живой,
А мертвый?!
‎                 – Смерти нет. Я был вочеловечен
И, значит, одарен бессмертною душой;
А если вечен я, – то и Спаситель вечен…
– Так что же?
‎                   – Страшно жжет меня Его глагол.
Искал я выхода к Нему – и не нашел…
Хаос и тьма…
‎                  – Но как же ты пробраться
Мог в эту комнату?
‎                          – Темна была она.
– Но ты и при свече…
‎                              – И при свече остаться
Могу я, потому, что и свеча темна.
Что значит этот свет?! О, есть такие сферы,
Где светится любовь и где Христос…
– Ты жаждешь веры! ты?!..
‎                                     – Хотя бы только слез!
И тех за гробом нет… Нет ни болезней,
Ни воздыхания…
‎                       – И не вздыхаешь ты
О прошлом? Помнишь ли ты юные мечты
О будущем – о том, что было бы полезней
Для человечества: прогресс или хаос?
И как бы ты теперь решил такой вопрос?
– Не мучь меня… Клянусь, не понимаю
Твоих вопросов; смутно я читаю
В уме твоем давно мне чуждые слова:
«Свобода», «равенство», «правительство», «права»…
Их смысл утрачен нами, – мы
Питаемся эфиром нашей тьмы,
Свободны и уже ничем не уязвимы,
У нас одно отчаянье, что свет
Небес – увы! – далек от нас, что нет
И признака того, что видят херувимы…
Что мы такое? Мы необъяснимы, –
Мы искры, но не гаснем, – вечной тьмы
Не освещаем, но друг друга видим мы
И, не любя, тоскуем… В этом все равны мы,
Как бы осуществляя идеал
Земного равенства. – О, как бы я желал
Подняться выше!.. – тщетное желанье!..
Неравенство – есть достоянье
Иных, блаженных душ. Лишь там и могут быть
Разнообразные божественные сферы,
Где равной нет любви, – ни равной силы веры…
– О! Ты пугал меня, как призрак, а теперь –
Иную поселил в душе моей тревогу…
Я верю, и зову рассудок на подмогу,
И сомневаюсь…
‎                     – Одному поверь:
Кто Царства Божия в душе своей не носит,
Тот никуда его с собой не унесет,
И не получит он того, чего не просит,
И не дождется он того, чего не ждет.
– Но ты ждал лучшего…
                                 – Я ждал хаоса, –
Чтоб всё с хаоса началось; –
И я с собой в душе его унес,
И погрузился в тьму. Там всё оборвалося,
Что связывало нас как бы в одну семью;
И стал я чужд всему земному,
Всему небесному, всему святому
И даже грешному…
‎                          – Ты оживил мою
Фантазию, и, я клянусь мечтами
Всей нашей юности, не всё ты по̀рвал с нами, –
Не всё оборвано. Ты вовсе не был злой!
Ты многих привлекал своею добротой
И простодушными, сердечными речами…
Зачем же ты, в угоду молодой
Своей возлюбленной, хвалился жаждой крови!
Но если ты в те дни и лживый был пророк, –
Вину с тобой делил неумолимый рок…
– Он дрогнул и, привстав, высоко поднял брови,
И черною кивнул мне головой,
И, мне почудилось, сказал: – спасибо, милый!
Будь обо мне пред Вышним Судией
Живым свидетелем…
‎                            И воздухом могилы
Землистым на меня пахнуло, – он исчез.
Так возникают привиденья
Во имя зла, добра, неведомых небес
И преисподней, силою чудес
Душе присущей. Ну, а всё же,
Хоть я, в конце концов, и перестал
Дрожать и трусить, я бы не желал
Таких загадочных гостей… Избави Боже!..

Между 1890 и 1895 г.