«Родина» З. Гиппиус

В темнице сидит заключенный
     Под крепкою стражей,
Неведомый рыцарь, плененный
     Изменою вражей.

И думает рыцарь, горюя:
     «Не жалко мне жизни.
Мне страшно одно, что умру я
     Далекий отчизне.

Стремлюся я к ней неизменно
     Из чуждого края
И думать о ней, незабвенной,
     Хочу, умирая».

Но ворон на прутья решетки
     Садится беззвучно.
«Что, рыцарь, задумался, кроткий?
     Иль рыцарю скучно?»

Тревогою сердце забилось,
     И рыцарю мнится –
С недоброю вестью явилась
     Недобрая птица.

«Тебя не посмею спугнуть я,
     Ты здешний, – я дальний…
Молю, не цепляйся за прутья,
     О, ворон печальный!

Меня с моей думой бесплодной
     Оставь, кто б ты ни был».
Ответствует гость благородный:
     «Я вестником прибыл.

Ты родину любишь земную,
     О ней помышляешь.
Скажу тебе правду иную –
     Ты правды не знаешь.

Отчизна тебе изменила,
     Навеки ты пленный;
Но мира она не купила
     Напрасной изменой:

Предавшую предали снова –
     Лукаво напали,
К защите была не готова,
     И родину взяли.

Покрыта позором и кровью,
     Исполнена страха…
Ужели ты любишь любовью
     Достойное праха?»

Но рыцарь вскочил, пораженный
     Неслыханной вестью,
Объят его дух возмущенный
     И гневом, и местью;

Он ворона, гонит с укором
     От окон темницы…
Но вдруг отступил он под взором
     Таинственной птицы.

И снова спокойно и внятно,
     Как будто с участьем,
Сказал ему гость непонятный:
     «Смирись пред несчастьем.

Истлело достойное тленья,
     Всё призрак, что было.
Мы живы лишь силой смиренья,
     Единою силой.

Не веруй, о рыцарь мой, доле
     Постыдной надежде.
Не думай, что был ты на воле
     Когда-либо прежде.

Пойми – это сон был свободы,
     Пускай и короткий.
Ты прожил все долгие годы
     В плену, за решеткой.

Ты рвался к далекой отчизне,
     Любя и страдая.
Есть родина, чуждая жизни,
     И вечно живая».

Умолк… И шуршат только перья
     О прутья лениво.
И рыцарь молчит у преддверья
     Свободы нелживой.

1897 г.
Сборник «Собрание стихов. 1889–1903».