«Сны» Я. Полонский

1

Затворены душные ставни,
Один я лежу, без огня –
Не жаль мне ни ясного солнца,
Ни Божьего белого дня.
Мне снилось, румяное солнце
В постели меня застаёт,
Кидает лучи по окошкам
И молодость к жизни зовёт.
И – странно! – во сне мне казалось,
Что будто, пригретый лучом,
Лениво я голову поднял
И стал озираться кругом;
И вижу – толпа за толпою
Снуёт мимо окон моих.
О глупые люди! куда вы? –
Я думаю, глядя на них.
И сам наконец я за ними
Куда-то спешу из ворот…
И жжёт меня полдень, и пыльный
Кругом суетится народ.
И ходят послушные ноги,
И движутся руки мои;
Без мысли язык мой лепечет,
И сердце болит без любви.
И вот уж гляжу я на запад,
Усталою грудью дыша…
Когда-то закатится солнце!
Когда-то проснётся душа!
Проснулся: затворены ставни,
Один я лежу, без огня –
Не жаль мне ни ясного солнца,
Ни Божьего белого дня!..

2

Мне снилось, легка и воздушна,
Прошла она мимо окна;
И слышу я голос: мой милый!
Спеши! я сегодня одна!..
Слова эти были так нежны
И так нетерпенья полны,
Что сердце моё встрепенулось,
Как птичка навстречу весны.
И радостным сердца движеньем
Себя разбудил я… увы!
Глядела в окно моё полночь,
И слышались крики совы.
И долго лежал я – и дума
Была, как свинец, тяжела.
Неужели в это окошко
Она меня громко звала?
Неужели в это окошко
Другим я когда-то смотрел?
Был ветрен, и молод, и весел,
И многого знать не хотел?

3

Уж утро! – но, Боже мой, где я?
В своём ли я нынче уме?
Вчера мне казалось так живо,
Что я засыпаю в тюрьме;
Что кашляет сторож за дверью
И что за туманным стеклом
Луна из-за чёрной решётки
Сияет холодным серпом;
Что мышка подкралась и скоблет
Ночник мой, потухший в углу,
И что всё какая-то птичка
С надворья стучит по стеклу.
Уж утро! – но, Боже мой, где я?
Заснул я как будто в тюрьме,
Проснулся как будто свободный, –
В своём ли я нынче уме?

4
Подсолнечное царство

Клонит сон – стихи, прощайте!
Погасай, моя свеча!
Сплю и слышу, будто где-то
Ходит маятник, стуча…
Ходит маятник, и сонный,
Чтоб догнать его скорей,
Как по воздуху, иду я
Вдаль за тридевять полей…
И хочу я в тридесятом
Государстве кончить путь,
Чтоб хоть там свободным словом
Облегчить больную грудь.
И я вижу: в тридесятом
Государстве на часах
Сторожа стоят в тумане
С самострелами в руках.
На мосту собака лает,
И в испуге через сад
Я иду под свод каких-то
Фантастических палат.
Узнаю родные стены…
И тайком иду в покой,
Где подсолнечного царства
Царь лежит с своей женой.
Кот мурлычет на лежанке;
Светит лампа – царь не спит –
И седая из подушек
Борода его торчит.
На глаза колпак напялив,
Шевелит он бородой
И ведёт такие речи
Обо мне с своей женой:
«Сокрушил меня царевич;
Кто мне что ни говори, –
А любя стихи да рифмы,
Не годится он в цари.
Я лишу его наследства».
А жена ему в ответ:
«Будет, бедненький, по царству
Он скитаться, как поэт».
«Но, – оказал отец, – дозволим
Мы за это, так и быть, –
Нашей фрейлине с безумцем
Одиночество делить:
У неё в лице любовью
Дышит каждая черта –
У него в стихах недаром
Всё любовь да красота».
«Но, – ответила царица, –
Наша фрейлина горда
И отвергнутого нами
Не полюбит никогда».
Ах! – кричу я им, – лишите
Вы меня всего, всего…
Всё-то ваше царство вряд ли
Стоит сердца моего!..
Но ужель она, чьи очи
Светят раем, – так горда,
Что отвергнутого вами
Не полюбит никогда?..

5
Тишь и мрак

Я спал – и гнетущего страха
Волненье хотел превозмочь,
И видел я сон – будто светит
Какая-то странная ночь.
Дымясь, неподвижные звёзды
В эфире горят, как смола,
И запахом ладана сильно
Ночная пропитана мгла.
И месяц, холодный, как будто
Мертвец, посреди облаков
Стоит над долиной, покрытой
Рядами могильных холмов.
Недвижно поникли деревья;
Далёко стоит тишина:
Природа как будто не дышит
В объятиях мёртвого сна.
И весь я вниманье – и сердцем
Далёко я в ночь уношусь,
И жду хоть единого звука –
И крикнуть хочу и – боюсь!
И вдруг с лёгким треском всё небо
Подвинулось – звёзды текут –
И катится месяц, как будто
На нём гроб тяжёлый везут.
И тёмные тучи печальным
Над ним балдахином висят.
И красные звёзды, как свечи,
Повитые крепом, горят.
И катится месяц всё дальше
И дальше в бездонную ночь –
И звёзды за ним в бесконечность
Уходят из глаз моих прочь…
Их след, как дымок от фосфора,
Как облачко, в чёрной дали
Расплылся – и мрак непроглядный
Одел мёртвый череп земли.
И стал я блуждать в этом мраке
Один – как слепец. Не ночной –
Могильный был мрак, и повсюду
Была тишина и покой.
Такой был покой и такая
Была тишина, что листок
В лесу покачнись – или капля
Скатись – я услышать бы мог.
То весь замирал я – и долго
Стоял неподвижно – то бил
Я в землю ногами, не видя
Ни ног, ни земли; – то ходил,
Кружась, как помешанный, – падал –
Лежал – сам с собой говорил –
Вставал – щупал воздух руками –
И вдруг – чью-то руку схватил…
И мигом я понял, что это
Была не мужская рука,
У ней были нежные пальцы,
Она была стройно легка.
И так эту руку схватил я,
Как будто добычу поймал,
И так я был рад, что, казалось,
На время дышать перестал.
«Ага! не один я – не все мы
Пропали! – я думал. – Есть грудь
Другая, которая может
И закричать и вздохнуть».
«О, кто ты? – шептал я, – хоть слово
Скажи мне – хоть слово! – и мне
Оно будет музыкой в этой
Могильной, немой тишине…
Откуда ты шла? – Где застигла
Тебя эта тьма? – говори!
Мне звуки речей твоих будут
Сиянием новой зари».
Молчанье – молчанье – ни слова,
Ни вздоха… Одна лишь рука
Незримая руку мне жала
И трепетала слегка.
Напрасно порывисто, жадно
Уста я устами ловил,
Напрасно лобзал её в очи
И плечи слезами кропил.
Она предавала всё тело
Мучительным ласкам моим;
А я – я шептал: «Умоляю,
Порадуй хоть словом одним».
Молчанье, молчанье – и вот уж
Я сам перестал говорить,
Я помню, во сне, как безумец,
Готов был её укусить!!
Но в эту минуту, рванувшись,
Как змей ускользнула она,
И стало опять – мрак во мраке –
И в тишине – тишина…
С простёртыми долго руками
Ходил я, рыдая, стеня,
Шатаясь – и тьму обнимал я,
И тьма обнимала меня.
Споткнувшись на что-то, я поднял
Какую-то книгу – раскрыл
Страницы – и лёг с ней на землю –
И лбом к ней припал – и застыл.
Из книги, мне чудилось, буквы
Всплывали – и ярче огня
Сверкали и в жгучие строки
Слагались в мозгу у меня.
И страшные мысли читал я
В невидимой книге – как вдруг
На слове «проклятье» очнулся –
И оглянулся вокруг –
О Боже мой! где я!! – сквозь щели
Затворенных ставень сквозят
Лучи золотые, то солнца
Глаза золотые глядят.
Глядят и смеются – и сердце
Очнулось – и, жизни привет
Почуя, взыграло, как будто
Впервые увидело свет…

<1856–1860>