«Сугробы» М. Цветаева

Цикл

Эренбургу

<1>

Небо катило сугробы
Валом в полночную муть.
Как из единой утробы –
Небо – и глыбы – и грудь.

Над пустотой переулка,
По сталактитам пещер
Как раскатилося гулко
Вашего имени Эр!

Под занавескою сонной
Не истолкует Вам Брюс:
Женщины – две – и наклонный
Путь в сновиденную Русь.

Грому небесному тесно!
– Эр! – леопардова пасть.
(Женщины – две – и отвесный
Путь в сновиденную страсть…)

Эр! – необорная крепость!
Эр! – через чрево – вперед!
Эр! – в уплотненную слепость
Недр – осиянный пролет!

Так, между небом и нёбом,
– Радуйся же, маловер! –
По сновиденным сугробам
Вашего имени Эр.

23 февраля 1922 г.

<2>

Не здесь, где связано,
А там, где велено.
Не здесь, где Лазари
Бредут с постелею,

Горбами вьючными
О щебень дней.
Здесь нету рученьки
Тебе – моей.

Не здесь, где скривлено,
А там, где вправлено,
Не здесь, где с крыльями
Решают – саблями,

Где плоть горластая
На нас: добей!
Здесь нету дарственной
Тебе – моей.

Не здесь, где спрошено,
Там, где отвечено.
Не здесь, где крошева
Промеж – и месива

Смерть – червоточиной,
И ревность-змей.
Здесь нету вотчины
Тебе – моей.

И не оглянется
Жизнь крутобровая!
Здесь нет свиданьица!
Здесь только проводы,

Здесь слишком спутаны
Концы ремней…
Здесь нету утрени
Тебе – моей.

Не двор с очистками –
Райскими кущами!
Не здесь, где взыскано,
Там, где отпущено,

Где вся расплёскана
Измена дней.
Где даже слов-то нет:
– Тебе – моей…

25 февраля 1922 г.

<3>

Широкое ложе для всех моих рек –
Чужой человек.
Прохожий, в которого руки – как в снег
Всей жаркостью век

Виновных, – которому вслед я и вслед,
В гром встречных телег.
Любовник, которого может и нет,
(Вздох прожит – и нет!)

Чужой человек,
Дорогой человек,
Ночлег-человек,
Навек-человек!

– Невемый! – На сале змеином, без свеч,
Хлеб свадебный печь.
В измену! – Руслом расставаний, не встреч
Реке моей бечь.

– В свиданье! – А коли темна моя речь –
Дом каменный с плеч!
Над рвом расставаний, над воркотом встреч –
Реки моей речь…

Простор-человек,
Ниотколь-человек,
Сквозь-пол – человек,
Прошел-человек.

25 февраля 1922 г.

<4>

А уж так: ни о чем!
Не плечом-не бочком,
Не толчком-локотком, –
Говорком, говорком.

В горле – легкий громок,
Голос встречных дорог,
От судьбы ветерок:
Говорок, говорок.

От крутой орлиной страсти –
Перстенек на пальце.
А замешено то счастье
На змеином сальце.

А не хошь – не бери!
Может, ветер в двери,
Может, встречные три, –
А и сам разбери!

Хошь и крут мой порог –
Потрудись, паренек!
Не с горохом пирог, –
Сахарок-говорок!

Закажи себе на ужин,
Господин хороший,
Закажи себе жемчужин,
Горловых горошин.

Голубиных тех стай
Воркот, розовый рай?
Ай река через край?
Две руки подставляй!

Может, путь-мой-широк
Покатил перстенек
Мимо рук – да в сугроб?
Воркоток-говорок.

Распаял мое запястье
Ветерок февральский.
А замешено то счастье
На змеином сальце…

В ожерелье – сто бус.
Сорок ртов, один кус.
Ох сокол-мой-безус,
Не божусь, не клянусь!

(Может, гость-хромоног
Костылем о порог?
Вдоль хребта холодок –
Рокоток-говорок!)

Как на красной на слободке
Муж жену зарезал.
А моя добыча в глотке –
Не под грудью левой!

От тебя, палача,
Книзу пламем свеча.
Нашей мглы епанча –
Счастье с лева плеча!..

От румяных от щек –
Шаг – до черных до дрог!
Шелку ярый шнурок:
Ремешок-говорок!

1 марта 1922 г.

<5>

В ворко-клекочущий зоркий круг –
Голуби встреч и орлы разлук.

Ветвь или меч
Примешь из рук?
В щебете встреч –
Дребезг разлук.

2 марта 1922 г.

<6>

Масляница широка!
Масляницу за бока!

Масляница!
Увальница!
Провожайте
Масляницу!

Масляница-слобода!
Мочальная борода!

Снежок сывороточный,
Бочок вывороченный!

В тыщу девятьсот-от
Семнадцатом – счетом
Забралась, растрепа,
К мужику в окопы.

Восставай, Михалыч!
Твое дело – жалость.
Восставай, Егорыч,
Твое дело – горечь.

Поел, парень, белены,
Пора, парень, за блины!

Масляница!
Бубенница!
Румяная
Труженица!

Над ушком-то гудом:
Пора, брат, за бубен!
А в ладонь-то – зудом:
С кого брать – зарубим.

Товарищество! Товар!
Румяный наш кашевар!

Тисканая!
Глаженая!
Румяная!
Ряженая!

Ротастая –
Твоя купель.
Одна сестра –
На всю артель!

Растерзана,
На круг – рвана!
Кто первый взял –
Тому верна:

На века на вечные:
До первого встречного!

Масляница!
Вафельница!
Румяная
Висельница!

(Блины, вафли,
Сахар, мед!)
Вставай, барин,
Под черед!

Ни пекарен
Вам, ни круп!
Ложись, барин,
Под тулуп!

За наш за труд,
За наш за пот,
Гуляй, Кузьма!
Гуляй, Федот!

Пожрал сенца –
Вались на дичь!
Князьям счета
Строчи, Ильич!

Про наш раззор,
Про горести –
Разборчивей,
Забористей –

На весь забор
Трезвонь, братва!
Така мол нонь
Гармонь пошла.

Висельничек румянист,
Румяный наш гармонист!

Масляница!
Увальница!
Румяная
Кукольница!

Проваливай, прежнее!
Мои дрожжи свежие!
Проваливай! Заново!
Мои дрожжи пьяные!

Подправа из белены –
Пора, парень, за блины!

Зубастые,
Разинские,
Без застав поравенствуем!

Поставцы – подковой,
Икра – жемчугова:
С Богородицыных риз.
Садись, парень, не стыдись!

Масляница!
Бусельница!
Провожайте
Масляницу!

Крути, парень, паклю в жгут!
Нынче масляницу жгут.

Гикалу!
Шугалу!
Хапалу!
Чучелу!

6 марта 1922 г.

<7>

Наворковала,
Наворожила.
Слева-направо
В путь проводила.

Чтоб уж никем уж,
Чтоб ни о ком уж,
Чтоб и у всенощ –
ной – сверх иконок:

Руды-пожары,
Бури-ворожбы –
Поверх державна
Воркота Божья.

Накуковала,
Натосковала.
Чтоб моей славой –
Все тебе скалы.

Чтоб моей силой –
Все тебе реки.
В первый и в третий,
Днесь и навеки…

Чтоб моей левой –
Немощь и помощь.
Чтоб уж никем уж,
Чтоб ни о ком уж…

Наобмирала,
Насоловьила.
Без переправы
В рай – насулила,

(Чтоб моей лестью
Все тебе птицы…)
В рай тот невесть чей.
В рай тот персидский…

В сласть и в страданье –
Дай – через руку!
Прощай – в свиданье!
Здравствуй – в разлуку!

10 марта 1922 г.

<8>

А сугробы подаются,
Скоро расставаться.
Прощай, вьюг-твоих-приютство,
Воркотов приятство.

Веретен ворчливых царство,
Волков белых – рьянство.
Сугроб теремной, боярский,
Столбовой, дворянский,

Белокаменный, приютский
Для сестры, для братца…
А сугробы подаются,
Скоро расставаться.

Ах, в раззор, в раздор, в разводство
Широки – воротцы!
Прощай, снег, зимы сиротской
Даровая роскошь!

Прощай, след незнам, непытан,
Орлов белых свита,
Прощай, грех снежком покрытый,
По снегам размытый.

Горбуны-горбы-верблюдцы –
Прощай, домочадцы!
А сугробы подаются,
Скоро расставаться.

Голытьбе с любовью долг
День весенний, звонный.
Где метель: покров-наш-полог,
Голова приклонна!

Цельный день грызет, докучня,
Леденцовы зерна.
Дребезга, дрызга, разлучня,
Бойня, живодерня.

День – с ремень, ноченька куца:
Ни начать, ни взяться…
А сугробы подаются,
Скоро расставаться…

В две руки беру – за обе:
Ну – не оторвуся?
В две реки из ям-колдобин –
Дорогие бусы.

Расколдован, разморожен
Путь, ручьям запродан.
Друг! Ушли мои ворожбы
По крутым сугробам…

Не гляди, что слезы льются:
Вода – может статься!
Раз сугробы подаются –
Пора расставаться!

12 марта 1922 г.

<9>

Ранне-утреня,
Поздне-вечерня,
Крепко стукана,
Не приручёна,

Жарко сватана,
В жены не взята, –
Я дорога твоя
Невозвратна.

Много-пытанная,
Чутко-слуханная,
Зорко-слеженная,
Неудержанная!

Уж закачана
Плачем и ливнем!
Даром трачены,
Звонкие гривны!

Даром продана,
Мощь черноземна!
Я хвороба твоя
Неудремна.

(Твоя тайная грусть,
Твоя тайная грызть,
Бесхозяйная Русь,
Окаянная жизть!)

Вечно – из дому,
Век – мимо дому,
От любезного
В лес – к дорогому!

Берегись, простота светлоруса!
Из-под полоза – птицей урвуся!

Вон за ту вон за даль,
Вон за ту вон за синь,
Вон за ту вон за сквозь,
Грива вкось, крылья врозь.

Эй, хорошие!
Не довелося!
Разворочена,
Простоволоса,

– Лжемариною
В сизые гряды! –
Я княгиня твоя
Безоглядна…

(Не гордыня ли
Неодоленна твоя,
Неомоленна твоя?
Проваленна твоя!)

По целковому
– Аль? – да на брата!
Колесована –
Не распозната;

Не дорога –
Мечта твоя сонна,
Недотрога твоя
Необгонна.

Вон тó дерево!
Вон тó зарево!
Вон тó курево!
Вон тó марево!

17 марта 1922 г.

<10>

Возле любови –
Темные смуты:
Ровно бы лютню
Кто ненароком
Краем плаща.

(Ровно бы руки
К вам на плеча).

Как паутиною
Перепутан
Воздух – чуть ступишь…

Как паутиною
Перетянут
Голос – чуть вскличешь…

Возле любови –
Тихие вихри:
(Наш – или темный?)

Возле любови –
Шепот и шелест.
Возле любови –
Шепчут и стелят…

Тушат и светят,
Спущены веки,
Спутаны вехи,
Смуты и смехи…

Гей, постреленыш!
Плеть моя хлестка!
Вся некрещеность!
На перекресток!

Рознь – на порожек!
Гордость – в околыш!
Ревность – под полог!
Щекот и щелок.

Но круговая
– Сверху – порука
Крыл.

<18 марта 1922>

<11>

От меня – к невемому
Оскользь, молвь негласная.
Издалёка – дремленный,
Издалёка – ласканный…

У фаты завесистой
Лишь концы и затканы!
Отпусти словеснице
Оскользь, слово гладкое!

(Смугловистым ящером
Ишь – в меха еловые!)
Без ладони – лащенный,
За глаза – целованный!

Даль – большая вольница,
Верстовым – как рученькой!
Велика раскольница
Даль, хужей – прилучница!

Сквозь замочну скважину
В грудь – очьми оленьими.
Через версты – глаженный,
Ковыли – лелеянный!

За турецким за морем
Дом с цветными стеклами.
От меня – к незнамому
Выскок – ух! – высоконький!

Сверх волны обманчивой
В грудь – дугою лютою!
Через хляби – нянчанный,
Берега – баюканный…

Таковы известьица
К Вам – с Руси соломенной!
Хороша словесница:
Две руки заломлены!

Не клейми невежею
За крыло подрублено!
Через копья – неженный,
Лезвия – голубленный…

Март 1922 г.

Сборник «Ремесло» (1923).