«В Городце в 1263 г» А. Майков

            Ночь на дворе и мороз.
Месяц – два радужных светлых венца вкруг него…
   По небу словно идет торжество;
В келье ж игуменской зрелище скорби и слез…

Тихо лампада пред образом Спаса горит;
Тихо игумен пред ним на молитве стоит;
   Тихо бояре стоят по углам;
Тих и недвижим лежит, головой к образам,
   Князь Александр, черной схимой покрыт…
Страшного часа все ждут: нет надежды, уж нет!
Слышится в келье порой лишь болящего бред.
   Тихо лампада пред образом Спаса горит…
   Князь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит…
Сон ли проходит пред ним, иль видений таинственных цепь –
   Видит он: степь, беспредельная бурая степь…
   Войлок разостлан на выжженной солнцем земле.
      Видит: отец! смертный пот на челе,
      Весь изможден он, и бледен, и слаб…
      Шел из Орды он, как данник, как раб…
   В сердце, знать, сил не хватило обиду стерпеть…
   И простонал Александр: «Так и мне умереть…»

   Тихо лампада пред образом Спаса горит…
   Князь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит…
   Видит: шатер, дорогой, златотканый шатер…
   Трон золотой на пурпурный поставлен ковер…
   Хан восседает средь тысячи мурз и князей…
   Князь Михаил** перед ставкой стоит у дверей…
   Подняты копья над княжеской светлой главой…
      Молят бояре горячей мольбой…
   «Не поклонюсь истуканам вовек», – он твердит…
      Миг – и повержен во прах он лежит…
   Топчут ногами и копьями колют его…
   Хан, изумленный, глядит из шатра своего…
   Князь отвернулся со стоном и, очи закрыв,
«Я ж, – говорит, – поклонился болванам, чрез огнь я прошел,
      Жизнь я святому венцу предпочел…
      Но, – на Спасителя взор устремив, –
      Боже! ты знаешь – не ради себя –
Многострадальный народ свой лишь паче души возлюбя!..»
      Слышат бояре и шепчут, крестясь:
            «Грех твой, кормилец, на нас!»

   Тихо лампада пред образом Спаса горит…
   Князь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит…
   Снится ему Ярославов в Новгороде двор..
      В шумной толпе и мятеж, и раздор…
      Все собралися концы и шумят…
   «Все постоим за святую Софию, – вопят, –
   Дань ей несут от Угорской земли до Ганзы…
      Немцам и шведам страшней нет грозы…
      Сам ты водил нас, и Биргер твое
      Помнит досель на лице, чай, копье!..
   Рыцари, – памятен им пооттаявший лед!..
   Конница словно как в море летит кровяном!..
      Бейте, колите, берите живьем
      Лживый, коварный, пришельческий род!..
         Нам ли баскаков пустить
      Грабить казну, на правеж нас водить?
   Злата и серебра горы у нас в погребах, –
      Нам ли валяться у хана в ногах!
   Бей их, руби их, баскаков поганых, татар!..»
   И разлилася река, взволновался пожар…
      Князь приподнялся на ложе своем;
         Очи сверкнули огнем,
   Грозно сверкнули всем гневом высокой души, –
         Крикнул: «Эй, вы, торгаши!
      Бог на всю землю послал злую мзду.
Вы ли одни не хотите его покориться суду?
Ломятся тьмами ордынцы на Русь – я себя не щажу,
      Я лишь один на плечах их держу!..
      Бремя нести – так всем миром нести!
   Дружно, что бор вековой, подыматься, расти,
      Веруя в чаянье лучших времен, –
      Всё лишь в конец претерпевый – спасен!..»

   Тихо лампада пред образом Спаса горит…
   Князь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит…
   Тьма, что завеса, раздвинулась вдруг перед ним…
   Видит он: облитый словно лучом золотым,
      Берег Невы, где разил он врага…
Вдруг возникает там город… Народом кишат берега…
   Флагами веют цветными кругом корабли…
   Гром раздается; корабль показался вдали…
   Правит им кормчий с открытым высоким челом…
         Кормчего все называют царем…
   Гроб с корабля поднимают, ко храму несут,
   Звон раздается, священные гимны поют…
   Крышу открыли… Царь что-то толпе говорит…
   Вот – перед гробом земные поклоны творит…
   Следом – все люди идут приложиться к мощам…
         В гробе ж, – князь видит, – он сам…

   Тихо лампада пред образом Спаса горит…
         Князь неподвижен лежит…
   Словно как свет над его просиял головой –
      Чудной лицо озарилось красой,
Тихо игумен к нему подошел и дрожащей рукой
      Сердце ощупал его и чело –
   И, зарыдав, возгласил: «Наше солнце зашло!»

Примечания:
* Городец на Волге; там умер на возвратном пути из Орды в. к. Александр Ярославич Невский в
1263 г.
** Кн. Михаил Черниговский.

1875 г.