«Венера небесная» А. Одоевский

Клубится чернь: восторгом безотчетным
Пылает взор бесчисленных очей;
Проходит гул за гулом мимолетным;
Нестройное слияние речей
Растет; но вновь восторг оцепенелый
Сомкнул толпы шумливые уста…
Не мрамор, нет! не камень ярко-белый,
Не хладная богини красота
Иссечена ваятеля рукою;
Но роскошь неги, жизни полнота; –
И что ни взгляд, то новая черта,
Скользя из глаз округлостью живою,
Сквозь нежный мрамор дышит пред толпою.
Все жаждали очами осязать
Сей чудный образ, созданный искусством,
И с трепетным благоговейным чувством
Подножие дыханьем лобызать.
Казалось им: из волн, пред их очами,
Всплывает Дионеи влажный стан
И вкруг нее сам старец-Океан
Еще шумит влюбленными волнами…
Сглянулись в упоеньи: каждый взгляд
Искал в толпе живого соучастья;
Но кто средь них? Чьи очи не горят,
Не тают в светлой влаге сладострастья?
Его чело, его покойный взор
Смутили чернь, и шепотом укор
Пронесся – будто листьев трепетанье.
«Он каменный!» – промолвил кто-то. «Нет,
Завистник он!» – воскликнули в ответ,
И вспыхнула гроза; негодованье,
Шумя, волнует площадь; вкруг него
Толпятся всё теснее и теснее…
«Кто звал тебя на наше празднество?» –
Гремела чернь. «Он пятна в Дионее
Нашел!» – «Ты богохульник!» – «Пусть резец
Возьмет он: он – ваятель!» – «Я – поэт».
И в руки взял он лиру золотую,
Взглянул с улыбкой ясной, и слегка
До звонких струн дотронулась рука;
Он начал песнь младенчески простую:

     «Легкие хоры пленительных дев
     Тихо плясали под говор Пелея;
     Негу движений я в лиру вдыхал,
          Сладостно пел Дионею.

     В образ небесный земные красы
     Слил я, как звуки в созвучное пенье;
     Создал я образ, и верил в него, –
          Верил в мою Дионею.

     Хоры сокрылись. Царица ночей,
     Цинтия томно на небо всходила;
     К лире склонясь, я забылся… но вдруг
          Замерло сердце: явилась

     Дочь океана! Над солнцем Олимп
     Светит без тени; так в неге Олимпа,
     В светлой любви без земного огня
          Таяли очи небесной.

     Сон ли я видел? Нет, образ живой;
     Долго следил я эфирную поступь,
     Взор лучезарный мне в душу запал,
          С ним – и мученье и сладость.

     Нет, я не в силах для бренных очей
     Тканью прозрачной облечь неземную;
     Голос немеет в устах… но я весь
          Полон Венеры небесной».

1831 или 1832 (?)