«Брюсов» А. Белый

Сюита

1

Свисты ветряных потоков,
Рвущих черный плащ;
Тучи мороками рока
Вспучит горный хрящ.

В тьмой объятию стремнину
Маг, объятый тьмой,
Бросил белую лавину…
Шаг оборван мой.

Из-за скал, как клекот злого,
Горного орла,
Бьет магическое слово
В сердце, как стрела.

Взвивший молнийные муки
Мертвой головы,
Мертвый маг, сложивший руки.
Вставший в выси – вы.

1903, 1929
Москва

2

Грустен взор. Сюртук застегнут.
Сух, серьезен, строен, прям;
То, над книгою изогнут, –
Труд несешь грядущим дням

Вот бежишь: легка походка;
Вертишь трость готов напасть:
Пляшет черная бородка;
В острых взорах – власть и страсть…

Пламень уст, – багряных маков, –
Оттеняет бледность щек –
Неизменен, одинаков, –
Режешь времени поток.

Взор опустишь, руки сложишь;
В мыслях – молнийный излом:
Замолчишь в изнеможешь
Пред невеждой, пред глупцом.

Нет, не мысли, – иглы молний
Возжигаешь в мозг врага…
Стройной рифмой преисполни
Вихрей пьяные рога, –

Потрясая строгим тоном
Звезды строющий эфир: –
Где-то там – за небосклоном –
Засверкает новый мир;

Там, за гранью небосклона, –
Нет, не небо, – сфера душ:
Ты ее в земное лоно
Рифмой пламенной обрушь!

Неизвестную туманность
Нам откроет астроном: –
Мира каменная данность –
Мысль, отверженная числом.

В строфах – рифмы, в рифмах – мысли
Созидают бытие:
Смысли, сформулируй, счисли, –
Стань во царствие твое!

Числа, рифмы, сочетанья
Образов и слов, поэт, –
Становленья, восставанья
Всех вселенных, всех планет!

Все лишь символ… Кто ты? Где ты?
Мир, Москва и «Скорпион»!
Солнце, дальние планеты!..
Все течет, как дальний сон.

С быстротою метеора
Оборвавшийся к нам маг, –
Стал печатного набора
Корректурный черный знак.

1904–1929
Москва

3

Свет, – как жегло; и воздух – пылен;
День, – как пустой стеклянный страз;
В него ты выпучил, как филин,
Огонь непереносных глаз.

Твой голос – звуки афоризма;
Шаг – стуки похоронных дрог;
Мысль, – как отточенная призма;
Всклокоченная бровь – издрог.

Как пляшущие жабы, – речи;
Как черный бриллиант, – глаза.
Ты, как Атлант, взвалил на плечи
Свои пустые небеса.

Докучное, как бормашина,
Сплошное, мировое все, –
Шипит, как лопнувшая шина,
Жужжит, как злое колесо.

Изверженный тоской железной
Из этой звездной высоты, –
Как некий стержень бесполезный,
Как кукла вылитая, – ты!

Изогнутый дугой упорной
В наш бестолковый перепуг, –
Взвивай из мороков свой черный,
Всегда застегнутый сюртук.

1907, 1931
Москва

4

Разрывая занавески,
Ветер – винт перевертней –
Кружевные арабески
Завивает надо мной.

Плещут тюлевые шторы;
Тени ползают в окне,
Как невидимые воры
В душном, обморочном сне.

Ты ль, вытягиваясь в нише,
Пылью пепельною встав, –
Под железный желоб крыши
Взвил невидимый состав?

Ты ль, скривляясь тенью злого,
Губы к уху перевлек, –
Черной, мерочной полою
Перерезав потолок?

Словно вздох, зефира тише,
Словно дух небытия, –
Легколепетней, чем мыши,
Легколепетное: –
                               – «Я!»

Сгинь, – покоя нe нашедший,
Оболгавший свой позор. –
Бестолковый, сумасшедший,
Теневой гипнотизер!

В синем дыме папиросы
Bстали синие персты;
Прожужжали, словно осы:
«Сгинем, –
– Минем –
– Я –
– И ты!»

1931
Кучино

5

В Бездну
Безвременья
Падай, –
– Из бездны
Безвременья, –
– Непеременною сменой, –
Кольцо
Бытия!
Прядай,
Седая
Струя –
– Из безвременья –
На бытие мое!
Ты, – незнакомое
Время,
Обдай мне лицо
Своей
Пеною!
Мертвенный немень, –
Рыдая,
Я
Падаю!
Времени
Нет уже…
Падаю
В эту же –
– Бездну
Безвременья.

1929
Кучино

6

Я обменял свой жезл змеиный
На белый посох костяной.
В. Брюсов

Туманы, пропасти и гроты…
Как в воздух, поднимаюсь я:
Непобедимые высоты –
И надо мной, и вкруг меня…

У ледяного края бездны
Перебегает дым сквозной:
Мгла стелится передо мной.
Ударился о жезл железный

Мой посох бедный, костяной –
И кто-то темной, из провала
Выходит, пересекши путь;
И острое скользнуло жало,

Как живоблешущая ртуть;
И взрывом дьявольского смеха
В раскаты бури снеговой
Ответствует громами эхо;

И – катится над головой
Тяжеловесная лавина…
Но громовой, летящий ком
Оскаленным своим жерлом

Съедает мертвая стремнина.
И вот уж – в пасти пропастей
Упали стоны урагана;
Скользнули на груди моей,

Свиваясь, лопасти тумана, –
Над осветленной крутизной,
Затаяв ясными слезами…
И кто же?
          …Брат передо мной

С ожесточенными очами
Склонялся; и железный свой
Он поднял жезл над головой…
Так это ты?..

…Не изумленный,
Знакомый протянулся так:
И жезл упал, не обагренный,
На звонкий, голубой ледник.

– «Зачем ты с ледяных окраин
Слетел, как кондор, месть тая, –
Исподтишка. Зачем, как Каин,
Ты руку поднял на меня?

Как трепетанье коромысла,
Как разгоранье серебра, –
Твои двусмысленные смыслы,
Твоя опасная игра!»

– «Мы горных искусов науку
И марева пустынных скал
Проходим вместе», – ты сказал…
Братоубийственную руку
Я радостно к груди прижал.

Твои исчисленные мысли
В туман раек точенный повисли,
Как грани горного ребра;
И ты, двуликий, – свет и мгла, –
На грани и добра, и злa.

Пусть шел ты от одной долины,
Я от другой (мой путь – иной):
Над этой вечной крутизной
На посох бедный, костяной
Ты обменяешь жезл змеиный.

Нам с высей не сойти, о маг;
Идем: наш одинаков шаг…
Стоят серебряные цепи,
Подняв в закат свои огни;
Там – лeдяныx великолепий
Оденем чистые брони.

Поэт и брат, – стезей порфирной –
В снега, в ветра, – скорей, – туда –
В зеркальные чертоги льда
И снегоблещущего фирна.

1909, 1929
Бобровка

7

Проклятый, одинокий
Бег, –
В косматый дым, в далекий
Снег…
Обвалы прядают,
Как молот:
И – скалы падают;
И – холод.
Переползает
Злая тень;
Как меч, перерезает
День;
И вниз,
Как зеркало стальное,
Ледник повис
Броней сквозною.
С тропы крутой –
Не оборвись!
Ясна обрывистая
Высь…
Седая, гривистая
Лопасть –
Слетает: стой!..
Чернеет – пропасть.
Бежишь, смеясь;
Сквозной ручей
Поет, сребрясь
Струной: «Ничей!»
Над мутью сирой
Лед зернистый
Слетел порфирой
Серебристой.
Луч солнечный
Пропел над тьмой…
Омолненный, –
Слепой; немой, –
Как кондор, над ужасным
Пиком,
Прозолотел прекрасным
Ликом.
Неизъяснима –
Синева;
Как сахарная
Голова, –
Сребрея светом,
Как из пепла, –
Гора из облака
Окрепла
. . . . . . . . . . . . . .
Истают быстрые
Года,
Как искры
Золотого льда, –
Под этой звездной
Пеленою, –
Над этой бездной
Ледяною

1907, 1929
Москва