Афанасий Фет: биография
Афанасий Афанасьевич Фет – русский поэт, мемуарист, мыслитель, переводчик и публицист, вошедший в историю русской литературы как «чистый лирик». В своих произведениях он воспевал женскую красоту, гармонию природы, пылкость искренней любви и ценность истинного искусства.
Тайна рождения
Самым тёмным пятном в биографии А. А. Фета, несомненно, является его появление на свет. Мать поэта, Шарлотта Элизабетта, дочь обер-кригс-комиссара Карла Беккера, была замужем за великогерманским окружным асессором Иоганном Карлом Питером Вильгельмом Фётом. Супруги мирно проживали в Дармштадте, воспитывали годовалую дочь Каролину и ждали второго ребёнка. Все изменилось, когда в Германию на лечение приехал орловский помещик Афанасий Неофитович Шеншин, потомственный дворянин, участник войны 1812 года.
Неизвестно, чем привлек миловидную замужнюю немку немолодой (уже за 40) и не слишком красивый русский помещик. Возможно на Шарлотту произвели неизгладимое впечатление рассказы о далёкой заснеженной стране, а, быть может, решающую роль сыграло личное обаяние Афанасия Неофитовича. Как бы то ни было, молодая женщина в конце 1820 года, бросив мужа и маленькую дочь, сбежала с Шеншиным в Россию, где 23 ноября (5 декабря по н. с.) после приезда в деревню Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии родила мальчика. 30 ноября младенец был крещён по православному обряду, наречен в честь отца Афанасием и записан в метрическую книгу как родной сын А. Н. Шеншина. Брак Шарлотты Беккер и Иоганна Фёта был расторгнут 8 декабря 1821 года. В 1822 году мать мальчика приняла православие, стала называться Елизаветой Петровной и обвенчалась с Афанасием Неофитовичем.
Это самая распространенная, но далеко не единственная, версия происхождения поэта. По другим данным Шеншин не похищал Шарлотту, а увез её с ведома отца, выплатив тому кругленькую сумму. Также имеются предположения о еврейских корнях А. А. Фета. Одно время общество с жаром смаковало сплетню, согласно которой Афанасий Неофитович познакомился с будущей супругой вовсе не в Германии, а купил её, уже беременную, в Кёнигсберге у старого мужа, еврея-корчмаря. Сторонники этой версии своим главным аргументом называли семитский тип внешности поэта. Сергей Толстой, сын Л. Н. Толстого, в своих «Очерках былого» так описал Афанасия Афанасьевича: «Наружность его была характерна: большая лысая голова, высокий лоб, чёрные миндалевидные глаза, красные веки, горбатый нос с синими жилками, окладистая борода, чувственные губы, маленькие ноги и маленькие руки с выхоленными ногтями. Его еврейское происхождение было ярко выражено, но в детстве мы этого не замечали и не знали».
Существует и ещё одна любопытная версия, объединяющая некоторые из выше упомянутых фактов. Если верить ей, то у старика-еврея Шарлотту выкупил не А. Н. Шеншин, а Карл Беккер, когда та была ещё девочкой. Не имевший собственных детей бюргер вырастил приемную дочь как родную, выдал замуж, а затем свел Шарлотту с русским помещиком и на протяжении долгих лет вымогал у нового зятя деньги.
По мнению историка В. Кожинова, А. А. Фет приходился помещику Шеншину не приемным, а все-таки родным сыном. Якобы в 1973 году поэт, разбирая семейный архив, обнаружил бумаги, подтверждающие сей факт. Однако документально отцовство Афанасия Неофитовича нигде не зафиксировано.
Распутать этот клубок догадок и предположений теперь уже вряд ли удастся. С большой долей вероятности можно лишь утверждать, что А. Н. Шеншин не был родным отцом поэта. Не признал Афанасия Афанасьевича и Иоганн Фёт. Даже точная дата появления мальчика на свет до сих пор не установлена. По одним данным будущий лирик родился 29 октября 1820 года, по другим – 29 ноября. Сам А. А. Фет праздновал день своего рождения 23 ноября (5 декабря по н. с.).
Детство и отрочество
До 14 лет Афанасий жил как типичный русский барчук, даже не подозревая о тех испытаниях, которые приготовила ему судьба-насмешница. В своём письме к брату Шарлотта писала: «…никто и заметит, что это не кровный его ребёнок».
В конце 1834 года Афанасий Неофитович неожиданно увез сына в Москву, затем в Петербург, а далее по рекомендации влиятельных друзей отправил юношу в захолустный лифляндский городок Верро (ныне эстонский г. Выру) и определил на обучение в частный педагогический пансион Крюммера. Имеются предположения, что Шеншин перешёл кому-то из сильных мира сего и всячески пытался оградить семью от происков недоброжелателей. Однако все его усилия оказались тщетны. По анонимному доносу духовная консистория затеяла проверку, признала крещальную запись недействительной и постановила считать отцом мальчика бывшего мужа Шарлотты, Иоганна Фёта, к тому времени уже покойного.
В одночасье вчерашний потомственный дворянин лишился всего: титула, положения в обществе, права на отцовское имение и даже российского подданства. Подписываться теперь он был должен так: «К сему руку приложил иностранец Фёт». Внезапное превращение юноши из потомственного дворянина Шеншина в безродного разночинца Фёта породило ряд слухов и кривотолков. Позднее Афанасий Афанасьевич напишет в своих мемуарах: «Однажды отец без дальнейших объяснений написал мне, что отныне я должен носить фамилию Фёт. В пансионе это известие возбудило шум: – Что это такое? у тебя двойная фамилия? отчего же нет другой? откуда ты? что за человек?.. Все подобные возгласы и необъяснимые вопросы ещё сильнее утверждали во мне решимость хранить на этот счёт молчание, не требуя ни от кого из домашних объяснений».
Сам юноша не любил и стеснялся этих разговоров. Для любопытных он придумал своё объяснение произошедшему: якобы в Россию мать приехала с первым мужем, но тот скоропостижно скончался, и оставшаяся вдовой Шарлотта вскоре вышла замуж за Шеншина. Метаморфоза с фамилией произошла позднее: типографский наборщик перепутал буквы и вместо «ё» поставил «е». «Поправку» поэт принял и до конца жизни издавал свои произведения как А. А. Фет.
Путь к успеху
В августе 1838 года гессендармштадский подданный А. А. Фёт поступил в Московский университет, сначала на юридический факультет, потом перевелся на историко-филологическое отделение философского факультета. Как иностранец он должен был учиться не четыре, а шесть лет. В студенческие годы юноша сблизился с А. Григорьевым и Я. Полонским, в это же время всерьёз увлекся поэзией. По признанию самого Фета он часто пропускал лекции и вместо того, чтобы усиленно грызть гранит науки, с упоением слагал стихи.
В 1840 году Афанасий Афанасьевич за подписью «А. Ф.» выпустил свой первый сборник стихотворений «Лирический пантеон», получивший положительный отзыв В. Г. Белинского. В 1842-1843 гг. произведения молодого поэта регулярно печатались на страницах «Москвитянина» и «Отечественных записок». Всего за этот период было опубликовано 85 стихотворений, многие из которых стали классикой русской литературы.
В 1844 году жизнь А. А. Фета вновь перевернулась: в начале года после тяжёлой болезни, умерла мать, а по осени скончался брат отца, Алексей Неофитович. Поэт остался без средств к существованию. Надежды, которые он возлагал на дядюшкино наследство, не оправдались: А. Н. Шеншин умер вдали от дома, в Пятигорске, его имение было разграблено, а деньги с банковских счетов исчезли неизвестно куда. Поняв, что рассчитывать он может только на себя, Афанасий Афанасьевич решил пойти в армию. К тому же, первый же офицерский чин давал право на дворянство, а возвращение утраченного титула и сопутствующих ему привилегий было для Фета главной жизненной целью.
«Ты душою младенческой все поняла…»
В 1848 году Афанасий Афанасьевич встретил ЕЁ. Кирасирский полк, в котором служил поэт, был расквартирован на границе Херсонской и Киевской губерний. Пребывание в глухой украинской степи тяготило впечатлительную душу Фета: «…лезут разные гоголевские Вии на глаза, да ещё нужно улыбаться». От скуки и обыденности спасали только визиты к местным помещикам.
На балу в доме предводителя уездного дворянства А. Ф. Бржеского поэта представили грациозной черноволосой особе, племяннице хозяина. Мария Козьминична Лазич (так звали девушку), дочь отставного сербского генерал-майора, была красива, образована и романтична. Молодые люди сблизились, однако с предложением руки и сердца Афанасий Афанасьевич не спешил из-за материальной необеспеченности. В своём письме к другу детства, И. П. Борисову, поэт признавался: «Я встретил девушку – прекрасного дома и образования, я не искал её, она – меня, но судьба… И мы узнали, что были бы очень счастливы после разных житейских бурь, если бы могли жить мирно, но для этого надобно как-либо и где-либо. Мои средства тебе известны, она тоже ничего не имеет». В одном из следующих посланий он писал: «Я не женюсь на Лазич, и она это знает, а между тем умоляет не прерывать наших отношений, она передо мной – чище снега. Прервать – неделикатно и не прервать – неделикатно. Этот несчастный Гордиев узел любви, который чем больше распутываю, тем туже затягиваю, а разрубить мечом – не имею духа и сил. Знаешь, втянулся в службу, а другое все только томит, как кошмар».
Роман продолжался около года. По округе поползли сплетни, а отец Марии настойчиво искал случая для серьёзного разговора с избранником дочери. Некоторое время Фет надеялся на поддержку родных, но финансовой помощи не последовало. Наконец поэт решился «разом сжечь корабли взаимных надежд», объявил девушке об окончательном разрыве и уехал по служебным делам.
По возвращении Афанасий Афанасьеви был потрясен страшным известием: его Марии больше нет в живых. О мучительной гибели возлюбленной поэт напишет следующее (в мемуарах А. А. Фет называл М. Лазич Еленой Лариной): «…последний раз легла она в белом кисейном платье и, закурив папироску, бросила, сосредоточенная вниманием на книге, на пол спичку, которую считала потухшей. Но спичка, продолжавшая гореть, зажгла спустившееся на пол платье, и девушка только тогда заметила, что горит, когда вся правая сторона была в огне. Растерявшись при совершенном безлюдье, за исключением беспомощной девочки сестры… несчастная, вместо того, чтобы, повалившись на пол, стараться хотя бы собственным телом затушить огонь, бросилась по комнатам к балконной двери гостиной, причём горящие куски платья, отрываясь, падали на паркет, оставляя на нём следы рокового горенья. Думая найти облегчение на чистом воздухе, девушка выбежала на балкон. Но при первом же появлении на воздухе пламя поднялось выше её головы, и она…бросилась по ступенькам в сад… На крики сестры прибежали люди и отнесли её в спальню. Всякая медицинская помощь оказалась излишней».
Хрупкий мотылек, сгоревший в пламени собственной любви… Мария прожила еще 4 дня. Очевидцы трагедии утверждали, что, превратившись в живой факел, девушка кричала по-французски: «Au nom du ciel sauves les lettres!» (Ради всего святого, спасите письма!), а перед смертью прошептала: «Он не виноват, – а я…». Некоторые биографы полагают, что таким ужасным способом Лазич свела счеты с жизнью.
С того памятного 1851 года лирика А. А. Фета приобрела особую пронзительность и утончённость. Обвиняя себя в смерти любимой, поэт до последних дней своих будет посвящать ей самые проникновенные строки («Старые письма», «Ты отстрадала, я ещё страдаю…», «Нет, я не изменил, до старости глубокой…», «Alter ego» и др.).
Супружество
В 1853 году А. А. Фет получил российское гражданство и перевелся в гвардейский уланский полк, который на летних сборах стоял под Петербургом. Бывая в столице, Афанасий Афанасьевич познакомился с И. С. Тургеневым и Л. Н. Толстым, а так же с издателями и редакторами «Современника»: Некрасовым, Боткиным, Анненковым, Панаевым, Григоровичем, Дружининым. Благодаря «Современнику» в 1856 году вышел очередной, уже третий, сборник фетовских стихов (второй был издан в 1850 г.).
В 1857 году поэта ждало новое потрясение: недавно взошедший на престол император Александр II издал указ, по которому потомственное дворянство можно было получить, только дослужившись до полковничьего чина. Поняв, что военная служба поможет вернуть ему отцовскую фамилию в лучшем случае к концу жизни, в 1858 году Фет выходит в отставку и уезжает жить в Москву. Весной Афанасий Афанасьевич сделал предложение Марии Петровне Боткиной, дочери богатого чаеторговца и сестре своего близкого друга, критика Василия Петровича Боткина. Красотой и молодостью невеста не блистала, зато славилась в окружении своим лёгким доброжелательным нравом. К тому же, в прошлом Марии Петровне пришлось пережить неудачный роман, поэтому душевные терзания Фета и его частые приступы раздражительности ей были понятны.
В «союзе одиноких сердец» поэт обрёл долгожданный покой и материальную независимость. М. П. Боткина стала ему верной советчицей и надежным другом. Общих детей у супругов не было (у Марии Петровны имелся незаконнорожденный ребёнок).
Вот так выглядели реальные Афанасий Афанасьевич Фет и его супруга Мария Петровна Боткина:
Барин или поэт?
Многие современники с удивлением отмечали, что в Афанасии Афанасьевиче будто уживались два абсолютно разных человека: тонкий, трепетный лирик Фет и прижимистый, расчётливый помещик Шеншин. Женившись на М. П. Боткиной, поэт получил богатое приданое (35 тысяч рублей серебром) и купил на эти деньги Степановку – небольшой степной хутор на Орловщине. За несколько лет барин-стихотворец превратил свое приобретение в богатейшую усадьбу с прудом, садом и отличной подъездной дорогой. При этом Фет зарекомендовал себя рачительным и здравомыслящим хозяином: имение приносило стабильный доход, а местные крестьяне жили в сытости и достатке.
В 1860-х Афанасий Афанасьевич временно прекращает поэтическую деятельность. Литературный мир той поры разделился на два враждующих лагеря: революционных демократов и либералов – сторонников так называемого «чистого искусства». И вновь поэт выбрал свой собственный путь, не примкнув ни к одной из враждующих сторон. Как лирик Фет сознательно ограждал свой поэтический мир от социально-политических тем, как консервативный помещик не принимал александровскую реформу 1861 года и ратовал за сохранение старых порядков. В отличие от Н. А. Некрасова, Афанасий Афанасьевич полагал, что поэт вовсе не обязан быть гражданином. Из-за несхожести во взглядах он порвал с «Современником» и прекратил приятельское общение с Тургеневым, сохранив отношения только с Л. Н. Толстым. В ответ прежние соратники по перу устроили Фету настоящую обструкцию. Писарев, Чернышевский, Салтыков-Щедрин в своих очерках наперебой упрекали поэта в обскурантизме и реакционности. В печати появились обидные пародии и ядовитые статьи, на все лады обыгрывающие фетовскую лирику. По наводке Писарева поэзия Афанасия Афанасьевича вдруг стала невостребованной: вышедший в 1863 году третий сборник не имел успеха, скромный тираж не был распродан, и оставшиеся книги на протяжении долгих лет пылились в книжных магазинах.
В периодике тех лет поэт выступал исключительно как умелый хозяйственник. В своих статьях «Из деревни», «Записки о вольнонаёмном труде», «По вопросу о найме рабочих», он подробно с цифрами и фактами описывал обустройство усадьбы, порядок расчёта с работниками, уборку урожая. Пользуясь заслуженным уважением у соседей-помещиков, в 1867 году Фет был избран мировым судьей и прослужил в этой должности 11 лет. Здесь же, в Степановке, Афанасий Афанасьевич приступил к работе над мемуарами «Мои воспоминания».
В 1873 году 26 декабря по высочайшему указу А. А. Фету были возвращены отцовская фамилия и дворянский титул. День, которого поэт ждал почти 40 лет, наступил. Однако поэт чувствовал себя опустошенным. В душе он признавал справедливость слов И. С. Тургенева, который по этому поводу иронично заметил: «Как Фет Вы имели имя, как Шеншин Вы имеете только фамилию».
Последние годы жизни
Почувствовав в себе талант землеустроителя, Фет принялся с жаром приумножать уже и без того немалое состояние. В 1877 году он продал Степановку и приобрёл Воробьевку – красивейшую усадьбу на берегу реки Тускарь с вековым парком и конным заводом. Не без удовольствия Афанасий Афанасьевич объезжал свою «маленькую Швейцарию» на ослике по кличке Некрасов. Со временем собственностью поэта стали имения Граворонка Воронежская губерния) и Ольховатка (Курская губерния). В первопрестольной Феты приобрели добротный просторный дом на Плющихе, где проживали в зимние месяцы.
В 1881 году А. А. Фет вернулся в литературу. Вначале с переводами произведений Шопенгауэра, Гёте, Гейне, Ювенала, Катулла и др. Потом с новой силой принялся за написание оригинальных стихотворений. С 1883 по 1891 годы были выпущены 4 выпуска поэтического сборника «Вечерние огни». В 1890 году в свет вышел двухтомник «Мои воспоминания», в котором Афанасий Афанасьевич рассказывал о своей помещичьей жизни. Книга «Мои ранние годы» была напечатана в 1893 году, уже после смерти автора.
В 1889 году стараниями великого князя Константина Константиновича, близкого друга и поклонника поэта, в честь пятидесятилетнего литературного юбилея император Александр III пожаловал А. А. Фету придворное звание камергера.
Обстоятельства смерти
2 октября 1892 года Феты вернулись из Воробьевки в Москву. В тот же вечер поэт взял извозчика и отправился в Хамовники с визитом к графине Толстой. Погода стояла сырая, промозглая, и Афанасий Афанасьевич сильно простудился. К нему немедленно вызвали доктора Икова. Тот прописал больному хинин и не велел не вставать в постели. Через несколько дней наступило облегчение, но вскоре болезнь вернулась. Обеспокоенный Иков передал Фета доктору Остроумову. Несмотря на усилия близких, хворь не проходила. Страдая от сильного кашля и затрудненного дыхания, поэт сделался угрюм, апатичен и молчалив. Временами казалось, что он живёт в своём, одному ему известном, мире. Остроумов осторожно предупреждал Марию Петровну, что в 72 года выздоровление может и не наступить.
А. А. Фет скончался 21 ноября (3 декабря по н. с.) 1892 года. О событиях этого дня известно из воспоминаний секретаря поэта, Екатерины Владимировны Кудрявцевой (при жизни Фета Фёдоровой). С утра Афанасий Афанасьевич пребывал в самом мрачном расположении духа, потом напившись кофею, вдруг захотел шампанского. Супруга не решилась исполнить желание больного без разрешения доктора и отравилась к Остроумову за советом. Марию Петровну Фет проводил ласковыми словами: «Прощай, мамочка, будь здорова, дорогая моя». После отъезда жены поэт пригласил секретаршу в кабинет, продиктовал ей текст записки и самолично подписал документ. Неожиданно девушка заметила в руках поэта нож для разрезания бумаги и, почувствовав недоброе, решила отобрать опасный предмет, при этом поранилась сама. Лишенный «оружия» Фет резво бросился к шифоньерке, где хранились кухонные ножи, но Кудрявцева не пустила его. Вконец обессилев, Афанасий Афанасьевич тяжело опустился на стул и, прошептавши: «Черт!», широко раскрыл глаза, будто увидел что-то странное, и через пару минут умер.
Среди биографов А. А. Фета распространено мнение, что поэт пытался покончить с собой. Историк Б. А. Садовский, ссылаясь на сведения, полученные от Е. В. Кудрявцевой, в своей статье утверждает, что перед кончиной Афанасий Афанасьевич продиктовал секретарше следующее: «Не понимаю сознательного преумножения неизбежных страданий. Сознательно иду к неизбежному». Однако документ этот не сохранился, а в рукописи самой Екатерины Владимировны на третьей странице, там, где должен быть вписан текст фетовской записки, оставлено пустое место. Формально самоубийство не состоялось. По официальной версии причиной смерти стала застарелая «грудная болезнь», осложненная тяжёлым бронхитом.
После отпевания гроб с телом поэта был перевезен в с. Клейменово Орловской губернии, родовое имение Шеншиных, и захоронен в фамильном склепе.
Примечание: к сожалению, портретов Марии Лазич. Однако, чтобы заполнить визуальный вакуум, некоторые горе-литературоведы выдают за возлюбленную А. А. Фета других известных (и не очень) дам. Вот они замечательные красавицы, изображения которых «гуляют» по интернету с подписью «Мария Лазич».
Анна Фурман, невеста поэта Константина Батюшкова:
Мария Протасова, муза В. А. Жуковского:
Мария Ивановна Гоголь, мать Н. В. Гоголя.
Мария Павловна Боткина, дочь Третьякова (создателя знаменитой картинной галерии), жена А. А. Фета приходилась ей тёткой по мужу:
Софья Андреевна Берс перед помолвкой с Л. Н. Толстым:
