«Картина» И. Дмитриев

Уж ночь на Петербург спустила свой покров;
Уже на чердаках у многих из творцов
      Погасла свечка и курилась,
И их объятая восторгом голова
         На рифмы и слова
         Сама собой скатилась.
         Козлова ученик
         В своем уединеньи,
Сидевший с Гением в глубоком размышленьи,
         Вдруг слышит стук и крик:
«Где, где он? Там? А! Здесь?» – и видит пред собою
      Кого ж? – Князь Ветров шарк ногою!
«Слуга покорнейший! а я, оставя бал,
Заехал на часок за собственным к вам делом.
Я слышал, в городе вас все зовут Апеллом:
Не можете ли вы мне кистию своей
Картину написать? да только поскорей!
Вот содержание: Гимен, то есть бог брака,
Не тот, что пишется у нас сапун, зевака,
Иль плакса, иль брюзга, но легкий, милый бог,
Который бы привлечь и труженика мог, –
Гимен и с ним Амур, всегда в восторге новом,
Веселый, миленький, и живчик одним словом,
Взяв за руки меня, подводят по цветам,
      Разбросанным по всем местам,
К прекрасной девушке, боготворимой мною –
Я завтра привезу портрет ее с собою, –
Владычица моя в пятнадцатой весне,
         Вручает розу мне;
Вокруг нее толпой забавы, игры, смехи;
Вдали ж, под миртами, престол любви, утехи,
Усыпан розами и весь почти в тени
Дерев, где ветерок заснул среди листочков…
Да! не забыть притом и страстных голубочков –
Вот слабый вам эскиз! Чрез два, четыре дни
Картина, думаю, уж может быть готова;
О благодарности ж моей теперь ни слова:
Докажет опыт вам – прощайте!» И – исчез.
Проходит ночь; с зарей, разлившей свет с небес,
Художник наш за кисть – старается, трудится:
      Что ко лбу перст, то мысль родится,
            И что черта,
         То нова красота.
         Уже творец картины
      Свершил свой труд до половины,
               Как вдруг
         Почувствовал недуг,
И животворна кисть из слабых рук упала.
Минута между тем желанная настала:
Князь Ветров женится, хотя картины нет.
Уже он райские плоды во браке жнет;
Что день, то новый дар в возлюбленной княгине;
Мила, божественна, при всех и наедине.
      Уж месяц брака их протек
И Апеллесову болезнь с собой увлек.
         Благодаря судьбину,
      Искусник наш с постели встал,
С усердьем принялся дописывать картину
         И в три дни дописал.
Божественный талант! изящное искусство!
      Какой огонь! какое чувство!
Но полно, поспешим мы с нею к князю в дом.
Князь вышел в шлафроке, нахлучен колпаком,
И, сонными взглянув на живопись глазами:
«Я более, – сказал, – доволен был бы вами,
      Когда бы выдумка была
      Не столь игрива, весела.
Согласен я, она нежна, остра, прекрасна,
Но для женатого… уж слишком любострастна!
Не можно ли ее поправить как-нибудь?..
Какой мороз! моя ужасно терпит грудь:
Прощайте!» Апеллес, расставшись с сумасбродным,
      Засел картину поправлять
      С терпением, артисту сродным;
Иное в ней стирать, иное убавлять,
Соображался с последним князя вкусом.
Три месяца пробыв картина под искусом,
Представилась опять сиятельным глазам;
Но, ах! знать, было так угодно небесам:
      Сиянье их совсем затмилось,
И уж почти ничто в картине не годилось.
         «Возможно ль?.. Это я? –
      Вскричал супруг почти со гневом. –
Вы сделали меня совсем уже Хоревом,1
Уж слишком пламенным… да и жена моя
         Здесь сущая Венера!
Нет, не прогневайтесь, во всем должна быть мера!»
      Так о картине князь судил,
И каждый день он в ней пороки находил.
      Чем более она висела,
Тем более пред ним погрешностей имела,
Тем строже перебор от князя был всему:
Уже не взмилились и грации ему,
Потом и одр любви, и миртовы кусточки;
Потом и нежные слетели голубочки;
Потом и смехи все велел закрасить он,
А наконец, увы! вспорхнул и Купидон.

1790 г.
И. И. Дмитриев «Полное собрание стихотворений. Стихотворения. Часть вторая». Раздел «Сказки».

¹ Действующее лицо в трагедии г. Сумарокова.