«О воспитании» А. Кантемир

Сатира VII
О воспитании

К князю Никите Юрьевичу Трубецкому

Если б я, видя кого, что с рук не спускает
Часовник и пятью в день в церковь побывает,
Постится, свечи кладет и не спит с женою,
Хоть отняв у бедного ту, что за душою
Одну рубашку имел, нагим ходить нудит, –
Если б я, видя, сказал: «Дружок, ум твой блудит;
Тем путем не войдешь в рай, и буде радеешь
Душу спасть, отдай назад, чем худо владеешь».
Спылав, ревность наградит мою сим ответом:
«Напрасно, молокосос, суешься с советом».

И дело он говорит: еще я тридцатый
Не видел возврат зимы, еще черноватый
Ни один на голове волос не седеет;
Мне ли в таком возрасте поправлять довлеет
Седых, пожилых людей, кои чтут с очками
И чуть три зуба сберечь могли за губами;
Кои помнят мор в Москве и, как сего года,
Дела Чигиринского сказуют похода?

Напрасно охрип бы я, доводя доводом,
Что ум в людях не растет месяцем и годом;
Что хотя искус дает разуму подпору,
И искус можно достать лише в поздню пору,
Однак как время того, кто не примечает
Причины дел, учинить искусным не знает,
Так прилежность сильна дать искус в малы лета.
Презренны слова мои будут без ответа,
И свет, почти весь упрям, всегда верить станет,
Что старик трех молодых разумом потянет.

Не одно то мнение здравому разгласно
Видим смыслу втвержено; встречаем чточасно
Подобны и злейшие. Одни тех держаться
Любят, что полезны им и законны зрятся, –
Обман те свой чувствовать грубый не умеют;
Другие, и зная вред, бороться не смеют
С упрямою волею, котора их нудит
Предызбрать то, что им смысл здравый вредно судит.

Буде причину того спросишь у народа,
Скажет, что с зачатия нашего природа
Слабу душу нам дала, и к обману склонну,
И подчиненну страстям; и что ту законну
Над нами природы власть одолеть не можно.

Испытал ли истину он в том осторожно?
Не знаю, Никито, друг! то одно я знаю,
Что если я добрую, ленив, запускаю
Землю свою – обрастет худою травою;
Если прилежно вспашу, довольно покрою
Навозом песчаную – жирнее уж станет,
И довольный плод с нея трудок мой достанет.

Каково б с природы рук сердце нам ни пало,
Есть, есть время некое, в коем злу немало
Склонность уймем, буде всю истребить не можем,
И утвердиться в добре доброму поможем, –
Время то суть первые младенчества лета.
Чутко ухо, зорок глаз новый житель света
Пялит; всяка вещь ему приметна, все ново
Будучи, все с жадностью сердце в нем готово
Принять: что туды вскользнет, скоро вкоренится,
Буде руки приложить повадка потщится;
На веревке силою повадки танцуем.
Большу часть всего того, что в нас приписуем
Природе, если хотим исследовать зрело,
Найдем воспитания одного быть дело.
И знал то высшим умом монарх одаренный,
Петр, отец наш, никаким трудом утомленный,
Когда труды его нам в пользу были нужны.
Училища основал, где промысл услужный
В пути добродетелей имел бы наставить
Младенцев; осмелился и престол оставить
И покой; сам странствовал, чтоб подать собою
Пример в чужих брать краях то, что над Москвою
Сыскать нельзя: сличные человеку нравы
И искусства. Был тот труд корень нашей славы:
Мужи вышли, годные к мирным и военным
Делам, внукам памятны нашим отдаленным.
Но скоро полезные презренны бывают
Дела, кои лакомым чувствам не ласкают.
Кучу к куче накоплять, дом построить пышной,
Развесть сад, завесть завод, расчистить лес лишной,
Детям уж богатое оставить наследство
Печемся, потеем в том; каково их детство
Проходит – редко на ум двум или трем всходит;
И у кого не одна в безделках исходит
Тысяча – малейшего расхода жалеет
К наставлению детей; когда же шалеет
Сын, в возраст пришед, отец тужит и стыдится.
Напрасно вину свалить с плеч своих он тщится:
Богатства сыну копил – презрел в сердце нравы
Добры всадить. Богат сын будет, но без славы
Проживет, мало любим и свету презренный,
Буде в петлю не вбежит плут уж совершенный.

Главно воспитания в том состоит дело,
Чтоб сердце, страсти изгнав, младенчее зрело
В добрых нравах утвердить, чтоб чрез то полезен
Сын твой был отечеству, меж людьми любезен
И всегда желателен, – к тому все науки
Концу и искусства все должны подать руки.
Суд трудный мудро решить, исчислить приходы
Пространна царства и им соравнить расходы
Одним почти почерком; в безднах вод надежный
Предызбирать всегда путь; любитель прилежный
Небес числить всякого удобно светила
Путь и беглость и того, сколь велика сила
Над другим; в твари всему знать исту причину –
Мудрым зваться даст тебе и, может быть, к чину
Высшему отворит вход; народ будет целый
Искусным вождем тя звать, зря царства пределы,
Тобою расширенны, и вражии рати
И городы, стерты в прах. Но буде уняти
Не знаешь ярость твою, буде неприятен
К тебе доступ и тебе плач бедных невнятен,
Ежели волю твою не правит смысл правый,
Ежли развратны, одним словом, твои нравы –
Дивиться станет тебе, но любить не станет;
Хвалы нужда из его уст твои потянет,
Пользу свою лишь в тебе искать он потщится,
Гнушаясь тебя, и той готов отшетиться,
Только б тебя свалить с плеч. Слава увядает
Твоя в мал час; позабыт человек бывает
Скоро ненавидимый, и мало жалеет
Кто об нем, когда ему черный день наспеет.
Добродетель лишь одна может нам доставить
Покойну совесть, предел прихотям уставить,
Повадить тихо смотреть счастья грудь и спину
И неизбежную ждать бесстрашно кончину.
Добродетель потому над всем неотменно
Нужно младенцам внушать, пока совершенно
Вкоренится; притом ум изощрять в пристойных
Им и других знаниях. Так в детях, достойных
К всем чинам, отечеству дашь дар многоценный.
Если б предписан был с двух выбор неотменный,
С чистою совестью ум избрал бы я простый,
И оставил бы я с злым сердцем разум острый.
Вверил бы я все добро тому, кто с чужого
Стыдится жиреть добра, хотя он немного
Счету знает и рубить числа должен в палку;
А грош не дал бы беречь другому, что в свалку
Глотает одну свернув дом, и лес, и пашни,
Хоть числит он лучше всей Сухаревской башни.

Бесперечь детям твердя строгие уставы,
Наскучишь; истребишь в них всяку любовь славы,
Если часто пред людьми обличать их станешь;
Дай им время и играть; сам себя обманешь,
Буде чаешь поспешить, лишно спеша дело;
Наедине исправлять можешь ты их смело.
Ласковость больше в один час детей исправит,
Чем суровость в целый год; кто часто заставит
Дрожать сына пред собой, хвальну в нем загладит
Смелость и невременно торопеть повадит.
Счастлив, кто надеждою похвал взбудить знает
Младенца; много к тому пример способляет:
Относят к сердцу глаза весть уха скоряе.

Пример наставления всякого сильняе:
Он и скотов следовать родителям учит.
Орлий птенец быстр летит, щенок гончий мучит
Куриц в дворе, лоб со лбом козлята сшибают,
Утята, лишь из яйца выдут, плавать знают.
Не смысл учит, не совет – того не имеют,
Сего нельзя им подать – подражать умеют.
С двух братьев, кои росли под теми ж глазами
И коих тот же крушил учитель лозами,
Один добродетелей хвальную дорогу
Топчет; ни надежда свесть с нее, ни страх ногу
Его не могли; в своей должности он верен
И прилежен, ласков, тих и в словах умерен,
В бедности смотреть кого сухими глазами
Не может, сердцем дает, что дает руками.
Другой гордостью надут, яростен, бесщаден,
Готов и отца предать, к большим мешкам жаден,
Казну крадет царскую, и, тем сломя шею,
Весь уж сед, в петлю бежит, в казнь, должну злодею.
В том, по счастью, добрые примеры скрепили
Совет; в сем примеры злы оный истребили.
Если б я сыновнюю имел унять скупость,
Описав злонравия, и гнусность, и глупость,
Смотри, сказал бы ему, сколь Игнатий беден
Над кучей золота, сух, печален и бледен,
Бесперечь мучит себя. Мнишь ли ты счастливу
Жизнь в обильстве такову? Если б чресчур тщиву
Руку его усмотрел, пальцем указал бы
Тюрьму, где сидит Клеарх, и всю рассказал бы
Потом жизнь Клеархову, чрез меру прохладну.
Если б к подлой похоти видел склонность жадну,
Привел бы его смотреть Мелита в постели
И гнусны чирьи, что весь нос ему объели.

Кормилицу, дядьку, слуг, беседу, сколь можно
Лучшую, бы сыну я избрал осторожно.
Не одни те растят нас, коим наше детство
Вверено; со всех сторон находит посредство
Поскользнуться в сердце нрав: все, что окружает
Младенца, произвести в нем нрав помогает.
Так, не довольно одно изрядное семя
Дать изрядный цвет иль плод: нужно к тому время
Умеренно и красно, без мразу, без зною,
Без вихрев; нужна земля жирна, и водою
Нужно в пору поливать, и тихо и в меру;
Семя без всего того прельстит твою веру.
Филин вырос пьяница? – пьяница был сродник,
Что вскормил. Миртил блядун? – дядька его сводник.
У Савки век на губах правда не садится,
И врет, что на ум взойдет, что в ночь не приснится? –
Лгуньи бабушки его помним бесконечны
Басни, койми надоел язык скоротечный.
Сильвия круглую грудь редко покрывает,
Смешком сладким всякому льстит, очком мигает,
Белится, румянится, мушек с двадцать носит;
Сильвия легко дает, что кто ни попросит,
Бояся досадного в отказе ответа? –
Такова и матушка была в ея лета.
Обычно цвет чистоты первый увядает
Отрока в объятиях рабыни; и знает,
Унесши младенец что, небом и землею
Отлыгаться пред отцом, – наставлен слугою.
Слуги язва суть детей. Родителей – злее
Всех пример. Часто дети были бы честнее,
Если б и мать и отец пред младенцем знали
Собой владеть и язык свой в узде держали.
Правдой и неправдою куча мне копится
Денег, и нужусь всю жизнь в высоку добиться
Степень; полвека во сне, в пирах провождаю;
В сластях всяких по уши себя погружаю;
Одних счастливыми я зову лишь обильных,
И сотью то в час твержу; завидую сильных
Своевольству я людей, и дружбу их тщуся
Всячески достать себе, убогим смеюся, –
А, однако ж, требую, чтоб сын мой доволен
Был малым, чтоб смирен был и собою волен
Знал обуздать похоти, и с одними знался
Благонравными, и тем подражать лишь тщался;
По воде тогда мои вотще пишут вилы.
Домашний показанный часто пример силы
Будет важной, и идти станет сын тропою,
Котору протоптану видит пред собою.
И с каким лицом журить сына ты посмеешь,
Когда своим наставлять его не умеешь
Примером? когда в тебе видит повсечасно,
Что винишь, и ищет он, что хвалишь, напрасно?
Если молодому мать раку обличает
Кривой ход: «Прямо сама пойди, – отвечает, –
Я за тобой поплыву и подражать стану».

Нельзя ль добрым быть? – будь зол, своим не к изъяну;
Изряднее всякого убегать порока
Нельзя ль? – укрой лишнего от младенча ока.
Гостя когда ждешь к себе, один очищает
Слуга твой двор и крыльцо, другой подметает
И убирает весь дом, третий трет посуду,
Ты сам над всем настоишь, обежишь повсюду,
Кричишь, беспокоишься, боясь, чтоб не встретил
Глаз гостев малейший сор, чтоб он не приметил
Малейшу нечистоту, – а ты же не тщишься
Поберечь младенцев глаз, ему не стыдишься
Открыть твою срамоту. Гостя ближе дети,
Большу бережь ты для них должен бы имети.

Не один острый судья, знаю, зубы скалить,
Злобно улыбаяся, станет и бровь пялить,
И, качая головой, примолвит поважно:
«Смотри, наш молокосос какие отважно
Сказки нам рассказует и, времени цену
Не зная, скучает нам, лепя горох в стену.
Незнамо с чего зачав, нравов уж толкует
Вину, воспитанию склонность приписует
Нашу, уча, как растить детей; одним словом,
Продерзость та родилась в мозгу нездоровом».
Никито, друг! может быть, слово то рассудно
Явится тем, кои, жизнь чая время скудно,
Лучше любят осудить вдруг, что их несходно
Мысли, нежли выслушать доводы свободно.
Тех я людей уверять не ищу, негоден,
Да всяк открывать свое мнение свободен,
Если вредно никому и законов сила
Чтительна нужду молчать в том ее наложила.
Пусть не чтет, кто мои мнит мнения неправы;
С досугу стишки пишу для твоей забавы.
Ты лишь меня извини, что, одно я дело
Начав, речью отскочил на другое смело.
Порядок скучен везде и немножко труден:
Блистает в сумятице умок – в чину скуден,
И если б нам требовать, чтоб дело за делом
Рассуждать и, не скончав одно, в недозрелом
Разговоре не ввернуть некстати другое,
В целой толпе говорить чуть станут ли двое…

1739 г.
А. Д. Кантемир «Собрание стихотворений». Раздел «Сатиры».

Примечания автора

Часто мы примечаем, что люди злых своих дел причину сваливают на слабость тела, на дряхлость ума, приписуя, таким образом, шалость свою несовершенству природы. Стихотворец наш старается сею сатирою опровергать такое вредное мнение и, напротиву, доказать, что мы правильнее должны приписывать страсти свои воспитанию, которого потом некие правила предписывает.

Не должно в сем творении искать подробного исследования и сильных доводов так важного дела. Мало бы на то целой книги, не только стишков с триста, которые в забаву писаны во время его посольства при французском дворе 1739 года.

Начинает он сатиру, осмевая неправое мнение людей, которые одной старости, как бы законное преимущество, разум приписуют, почитая, что здравое рассуждение несовместительно возрасту молодых людей; а потом, изъяснив, каким образом такие неосновательные мнения в людях вкореняются, сводит слово к своему намерению, показывая, что повадка тому начало, что повадки, которые в детстве получаем, почти всегда в гроб сносим и что, следовательно, главная причина злых и добрых наших дел – воспитание.

Ст. 1. Если б я, видя кого и проч. Легко усмотрит читатель, что здесь слово идет о человеке суеверном, который в наружных поступках и в одних обрядах являет себя богобоязливым, а в самом деле главную должность человека-христианина, сиречь любовь к ближнему, пренебрегает.

Ст. 2. Часовник. Известная молебная книга. См. примеч. под ст. 173, сат. 1.

Ст. 3. Свечи кладет. Пред иконами, сиречь.

Ст. 3. Не спит с женою. Знаю я таких людей, которые от возлежания с женою воздерживаются, забыв, что брак есть таинство и что потому исполнение брачной должности богу противно быть не может.

Ст. 7. Тем путем не войдешь в рай. Молитвы, пост, радетельство в украшении храма божественного подлинно служат к нашему спасению, да те одни способы не довольны, если лишаемся любви к ближнему, наипаче если обижаем ближнего, – тем путем не войдем в рай. С<вященное> п<исание> подтверждает сатирика нашего слова в многих местах, которые с почтения здесь включить оставляю.

Ст. 11 и 12. Еще я тридцатый не видел возврат зимы. Еще не исполнилось мне тридцать лет. Стихотворец наш родился 10 сентября 1709 года.

Ст. 17. Мор в Москве. Случился он в <1б54> году.

Ст. 18. Дела Чигиринского похода. Чигирин, город столичный запорожских казаков, осажден турецким и от осады освобожден российским войском под руководством кн. Ромодановского в 1676 году («История Азовская», стр. 126). Сии два приключения, сиречь мор в Москве и Чигиринский поход, стихотворец напоминает как дела, кои показывают старость человека, о котором здесь слово идет.

Ст. 20. Ум в людях не растет месяцем и годом. Подлинно, ум в нас не растет по летам, но по прилежанию нашему. Напротиву, часто видим, что человек, который в младенчестве казался острого ума, в возраст пришед, становится туп, бессмыслен и почти бездушный болван, и то – за недостатком прилежности.

Ст. 21. Искус дает разуму подпору. Чрез искус только мы получаем знание; искусом научаемся, о вещах и оных следствиях рассуждая, избирать добрые и отбегать злые, в чем одном состоит разум. Гораций, письмо 1-е, книга 2:

Nimirum sapere est abjectis utile nugis,
– Verae numerosque modosque ediscere vitae.

<Быть мудрым – значит уметь извлечь полезное из окружающих его мелочей и изучать меру и образ истинной жизни.>

Ст. 22. В поздню пору. То есть в старости, которая есть поздняя пора нашей жизни. Для стяжания искуса многократное повторение случаев и оных примечание нужно, чего нельзя учинить разве со многим временем или со многим прилежанием.

Ст. 23 и 24. Как время того, кто не примечает. Сродным порядком слова так бы лежать должны: как время не знает (то есть, не может) учинить искусным того, кто не примечает причины дел. Голое видение разных случаев не может нас искусными учинить; нужно примечать, что им повод и причину подало, чтоб можно было основательно рассуждать о их состоянии и о их следствиях.

Ст. 29. Не одно то мнение здравому разгласно и проч. Представя образец неправого мнения, сатирик начинает исследовать, отчего подобные мнения происходят; и потом показывает, что от большей части худая повадка причина оным, а не природы совершенство. Одни держатся добровольно вредных мнений, для того что кажутся им или полезны, или приличны и, следовательно, нужны; другие не могут преодолеть свою волю, которая принуждает их держаться тех мнений, хотя употреблением смысла и здравого совета оных вред и неосновательство разумеют.

Ст. 37. Буде причину того спросишь у народа. Ежели спросишь у народа, для чего здравый смысл не может волю преодолеть. Речь народ тут значит то, что латинское vulgus, сиречь простой народ, чернь, невежей.

Ст. 43. Никито, друг. Писана сатира сия к князю Никите Юрьевичу Трубецкому, приятелю нашего стихотворца, который и сам не худые стихи cocтaвлял.

Ст. 44. Что если я добрую. Изрядную землю запуская, обрастет худою травою, песчаная – трудами становится жирна и плодоносна; так и сердце человека можно исправить или повредить, каково будет воспитание.

Ст. 53. Первые младенчества лета. Когда младенец чуть из утробы матери вышел, нужно с самого того времени начинать воспитание, инако дитя, уже в одну или другую дорогу направлен бывши, своротить его трудно.

Ст. 54. Чутко ухо. Причины, для которых повадки, в младенчестве принятые, отнять или трудно весьма, или невозможно суть: 1) состояние наших чувств, которые в том возрасте легче принимают в себя изображения предлежащих; 2) жадность к новизне.

Ст. 54. Новый житель света. Сиречь младенец.

Ст. 64. Петр, отец наш. Император Петр Великий, названный, по достоинству, Отцом отечества.

Ст. 69. Сам странствовал. Император Петр Великий дважды ездил в чужие края, в 1700 и в 1715 году, и в тех самых поездках не только сам себя в знаниях, потребных государю, наставлял, любопытно исследуя все, что хвальное у других народов примечал, но с собою в отечество вывез искусных людей во всяких науках и ремеслах, и к тому многих дворян с собою возил и посылал на своих иждивениях в разные европейские городы для обучения.

Ст. 70. То, что над Москвою сыскать нельзя. Над Москвою, сиречь в Москве, где столичный город все государство значит, сыскать нельзя. Прибавить должно: было, понеже после принятых императором Петром Великим трудов, уже в России сыскать можно все то, что он искал в чужих краях.

Ст. 74. Внукам памятны нашим отдаленным. От трудов императора великого, которые были корень или начало нынешней российской славы, и от странствования дворян в чужих краях для принятия приличного воспитания произошли у нас люди, славные в делах мирных и военных, люди, которые в будущих веках будут памятны нашим потомкам. Внуки вместо потомков.

Ст. 91. Главно воспитания. Сатирик, показав, сколь воспитание полезно, начинает некие краткие правила того предписывать. Главное дело воспитания суть нравы, и о том вначале трудиться должно, чтоб младенца приобучить к добродетели; другие знания и науки за тем следовать и все к тому концу клониться имеют.

Ст. 97. Суд трудный мудро решить и проч. Все знания, все науки и искусства должно подавать младенцам в том намерении, чтоб разными способами, как бы по степеням, взводить их к благонравию, для того что благонравием только могут учиниться полезными отечеству и людям любезны и желательны. Знание прав правительства гражданского, искусное учреждение расходов и доходов государственных, мореплавание, астрономия, естествословие и прочие искусства доставят человеку имя мудрого человека и, может быть, подадут способ достать себе какое высшее достоинство; но буде лишается добродетели, буде он яростен, горд, жестокосерд и проч., люди его любить не станут.

Ст. 101. Числить всякого удобно. Астрономия учит числить путь, который совершают светила небесные, и с какою беглостию они идут.

Ст. 102. Сколь велика сила над другим. Ньютон, философ аглинский, показал, что все телеса в твари взаимно себя по некаким правилам привлекают. Ту силу телес называет аттракциею, и об ней-то здесь слово идет.

Ст. 114. Хвалы нужда из его уст. Станет тебя хвалить не добровольно, но по нужде, сиречь или для того что тебя боится, или для того что тебе льстит, чтоб тобою пользоваться.

Ст. 116. Гнушаясь тебя. Пользоваться станет твоим искусством, но в сердце своем станет гнушаться тебя, как злонравного.

Ст. 116. И той готов отщетиться. Но и пользу свою презрит, если, наскучив твоими злонравиями, сыщет способы тебя с плеч свалить, т. е. избыть тебя.

Ст. 117. Слава увядает. Сколь человек ни искусен и ни украшен различными знаниями, больше еще скажу, сколь он ни принес пользы народу, если он не умел заслужить себе его любовь добронравием, недолго будет стоять его слава. Забудут его люди, как скоро с глаз их сойдет.

Ст. 121. Добродетель лишь одна. Не только добродетелию способны мы доставать себе любовь людей, что в житии должно быть всякого человека главное намерение; но к тому она одна сильна дать нам совесть покойную, умеренность в желаниях, постоянство и терпение во всяком счастья состоянии и смелость ждать нетрепетно смерть, – дары весьма драгоценные и которых злонравный лишиться должен.

Ст. 123. Счастья грудь и спину. То есть доброе и худое счастие. Когда к нам счастие ласково, оно к нам смотрит; когда от нас уходит, спину нам показывает.

Ст. 130. Если б предписан был с двух. Конечно, должно всего прежде обучать младенцев быть добронравными, для того что ежели б кто из двух, добронравного, сиречь, человека, но простяка, но невежу в других знаниях светских, и плута искусного и всему потребному обученного, имел одного выбрать в какой чин, к какому делу-полезнее народу и правильнее поступит, избрав честного простяка, чем искусного плута.

Ст. 135. Рубить числа должен в палку. Так безграмотные люди нарубливают на палочку числа: единицы – простою чертою, десятицы – крестиками.

Ст. 138. Лучше всей Сухаревской башни. В Сухаревской башне на Москве содержится училище, где дети обучаются началам арифметики, геометрии и других частей математики.

Ст. 139. Бесперечь детям твердя. Насаждение добродетели есть главнейшее дело воспитания. Следуют правила, по которым то намерение в действо производить должен: 1) Не должно чрезмерно утруждать детей, но наставлять их исподоволь, и больше ласкою, чем строго, понеже, беспрестанным наставлением ум младенцев отягчен, становится ленив; а строгость вводит в них ненависть к обучению; 2) Не должно их обличать пред людьми, для того что тaким образом притупишь в них любовь славы, любовь доброго имени; кто часто пред людьми опозорен, стыда уже не боится; 3) Не должно страшить детей угрозами и побоями, ибо тем пресечешь в них хвальную и нужную смелость; повалишь со всего торопеть, которая торопость в житии часто возбраняет нам пользоваться предлежащими полезными случаями.

Ст. 149. Счастлив, кто надеждою. Всего приличнее младенца побуждать к добрым делам надеждою похвал. Таким способом учинишь ему добродетель любезну.

Ст. 150. Много к тому пример способляет. Много способляет пример возбуждать детей к благонравию. Для того что чрез глаза предлежащее способнее доходит к сердцу, чем чрез слышание советов и наставлений.

Ст. 152. Пример наставления всякого сильняе. Свыше всякого совета, свыше всякого наставления пример силен. Ролен, следуя Сенеке, того ж мнения: Pour la vertu aussi bien que pour les sciences la voye des exemples est bien plus courte et plus sure que celles de preceptes.

(Ролен. Правила Наставл., том I, стр. 49)

<Для добродетели, точно так же, как и для науки, гораздо короче и вернее путь примеров, нежели путь наставлений.>

Ст. 153. Он и скотов следовать родителям учит. Против того мнения, что воспитание есть причина нравов, сильнейшие противоположения суть: 1) действа бессмысленных, которые кажутся быть голое движение сродной склонности; 2) различие нравов в двух братьях, коим равное дано воспитание. Сатирик те самые противоположения употребляет в довод и утверждение своего мнения.

Ст. 159. Кои росли под теми ж глазами. Коих вскормил тот же дядька, та же бабка, та ж кормилица.

Ст. 162. Ни надежда свесть, ни страх. Два сильные орудия к склонению сердца человеческого, скольким злочинствам награждений обещания или страх наказания причиною на всяк день бывают. Кто тем двум сильным советникам противиться может, много может.

Ст. 165. Сухими глазами. То есть не может смотреть, не прослезяся.

Ст. 166. Сердцем дает, что дает руками. Сиречь охотно, от всего сердца дает. Гораздо такое подаяние приятно тому, кто оное получает, и подателю гораздо больше хвалы доставляет. Много своей цены теряет дар, который кому дает угрюмым лицом с гневом и как бы попрекая докуки просящего и его бедности.

Ст. 173. Если б я сыновнюю. Пример, говорил сатирик выше сего, сильнее всякого наставления; теперь показывает, как должно пример употреблять к исправлению детей. Подражание следующих Горациевых стихов, сат. IV, книги 1:

… Insuevit pater optimus hoc me,
Ut fugerem, exemplis vitiorum quaeque notando.
Cum me hortaretur, parce frugaliter, atque
Viverem uti contentus eo, quod mi ipse parasset:
Nonne vides, Albi ut maie vivat filius utque,
Barrus inops? magnum documentum, ne patriam rem
Perdere quis velit; a turpi meretricis amore
Cum deterreret: Sectani dissimilis sis.
Ne sequerer moechas, concessa cum Venere uti
Possem; deprensi non bella est fama Treboni,
Ajebat.

<Мой добрейший отец приучил меня избегать этого, показывая примеры всех пороков; когда он убеждал меня жить бережливо, порядочно и довольствуясь тем, что он мне оставит, то говорил: разве не видишь, как дурно живет сын Альбия или бедняк Барр? Вот сильное доказательство того, что не следует расточать отцовского наследства. Когда ж он меня отклонял от постыдной любви к продажной женщине, то говорил: не уподобляйся Сектану. Когда он убеждал меня не волочиться за чужими женами, готовыми на супружескую неверность, в то время как я мог бы наслаждаться дозволенною любовью, он говорил: «Позорна слава Требона, уличенного в прелюбодеянии».>

Ст. 174. Злонравия. Разумей того злонравия, сиречь скупость.

Ст. 180. Где сидит Клеарх. Клеарх, который, промотав отцовское имение, должниками в тюрьму посажен.

Ст. 182. К подлой похоти. Сиречь к блядовству.

Ст. 183. Смотреть Мелита в постели. Где болезнь, нажитая с бл*ками, его держит.

Ст. 184. Гнусны чирьи. Каковы нетрудно наживаются с невоздержными женами.

Ст. 187. Не одни те растят нас. Воспитание не от одних тех зависит, коим мы воспитать отданы, но все, что младенца ни окружает, сильно в нем нрав проиэвесть; как для возвращения цвета или овоща одно семя не довольно, много других обстоятельств к тому нужно.

Ст. 196. Прельстит твою веру. Вместо прельстит твою надежду. Ты веришь, ты чаешь, ты надеешься иметь изрядный цвет, для того что посеял изрядное семя; но буде другие обстоятельства противны, семя изрядное произведет худой цвет или совсем в земле исчезнет.

Ст. 197. Филин вырос пьяница. Следуют примеры в довод тому, что все, что младенца окружает, сильно дать ему какой-либо нрав. Так, Филин вырос пьяница, для того что пьяница был его сродник, который его вскормил; Миртил – блядун, для того что дядька сводничал; Савка у бабушки своей лгать перенял; Сильвия – у матери предаваться в любовные забавы.

Ст. 202. Язык скоротечный. Сиречь бабушки его язык.

Ст. 203. Сильвия круглую грудь. Нетрудно читателю в сем и следующих стихах усмотреть, что стихотворец под именем Сильвии говорит о сластолюбных женах, кои всевозможное чинят для побуждения зрителей к невоздержным поступкам.

Ст. 207. Бояся досадного в отказе ответа. Бояся, чтоб тот, кому она откажет, не назвал ее немилосердою, жестокою, каменною.

Ст. 209. Обычно цвет чистоты первый. Столь истинно есть, что все, что младенца окружает, сильно в нем нрав произвесть, что обыкновенно дети лишаются своего девства в объятиях мамок и служанок домашних; и что буде крадут что у отца и отлыгаются, так тому наставлены бывают от своих слуг.

Ст. 214 и 215. Часто дети были бы честнее, если б и мать и отец. Дети были бы добронравнее, если б родители умели воздержаться пред ними от злочинств. Ювенал в сатире 14:

Plurima sunt, Fucsine, et fama digna sinistra,
Et nitidis maculam ac rugam figentia rebus,
Quae monstrant ipsi pueris traduntque parentes.
Si damnosa senem juvat alea, ludit et haeres
Bullantus, parvosque eadem movet arma fritillo.

Там же:

Sic natura jubet, velocius et citius nos
Corrumpunt vitiorum exempla domestica, magnis
Cum subeunt animos auctoribus.

<Фусцин, очень много дурного, пятнающего и растлевающего чистую натуру показывают и передают детям сами родители; если старика развлекают проклятые кости, то играет и несовершеннолетний его наследник, так же встряхивая кости в стаканчике… Так устроила природа, что домашние примеры пороков скорее портят нас, потому что переходят к нам от людей, которых мы уважаем.>

Ст. 217. Правдой и неправдою и проч. по ст. 232. Ежели я сам сребролюбив, любочестен, ленив, сластолюбив или другими злонравиями изобилую и в оные пред сыном своим повсядневно впадаю, весьма б безрассудно было мне требовать, чтоб мой сын тех злонравий отдалялся и держался противных добродетелей. Образец мой при нем будет важнейшей силы, чем мои советы, и будет он поступать так, как видит поступающа всегда отца своего.

Ст. 217. Куча мне копится денег. Коплю, собираю деньги, богатство.

Ст. 229. По воде тогда мои. Вилами по воде писать – русская пословица, значит то же, что напрасно труд свой терять, понеже на воде букв изображение удержаться не может.

Ст. 230. Домашний показанный часто пример. Ювенал в сатире 14:

Sed reliquos fugienda patrum vestigia ducunt,
Et monstrata diu veteris trahit orbita culpae.

<Остальные следуют по стопам отцов, увлекаемые привычным путем закоренелого порока.>

Ст. 237. Если молодому мать раку. Буде я худо живу, погружаяся в злонравиях, и за те самые журю сына, или ему добродетелей советую держаться, он отвечать может то, что в баснях Езоповых молодой рак отвечает своей матери, которая его обличала, что не умеет плавать прямо вперед, но идет всегда задом: Пойди сама прямо, я буду тебе подражать. – Живи ты сам благонравно, и тогда и я буду жить по тому же. Комедия Бурсова, притчи Езоповы

Ma mère, nous rassamblons,
J’ai pris pour faèon de vivre,
La faèon dont vous vivez:
Allez droit, si vous pouvez,
Je tacherai de vous suivre.

<Матушка, мы похожи друг на друга: в своем образе жизни я подражаю вам. Идите прямою дорогою, если можете, и я постараюсь пойти за вами вслед.>

Ст. 240. Нельзя ль добрым быть. Буде тебе трудно унять свои страсти и воздержаться от злонравий, по меньшей мере укрывай свои злые поступки от глаз детей твоих; будь зол, но не к вреду своих детей.

Ст. 243. Гостя когда ждешь к себе. Ювенал, сат. 14, ст. 59 и следующие:

Hospite venturo, cessabit nemo tuorum:
Verre pavimentum: nitidas ostende columnas,
Arida cum tota descendat aranea tela:
Hic lavet argentum; vasa aspera tergeat alter:
Vox domini furit instantis, virgamque tenentis.
Ergo miser trepidas, ne stercore foeda canino
Atria displiceant oculis venientis amici,
Ne perfusa luto sit porticus; et tamen uno
Semodio scobis haec emundat servulus unus:
Illud non agitas, ut sanctam filius omni
Adspiciat sine labe domum, citioque carentem!

<Когда к тебе намерен прийти гость, то ни один из твоих слуг не смеет сидеть сложа руки: один мети пол, другой вытирай колонны, чтобы тощий паук исчез с них вместе со своей паутиною; третий тут же чисти серебро; четвертый вытирай чеканные кубки. Хозяин, держа плеть, кричит что есть мочи. И ты же, несчастный, дрожишь, как бы твои покои, загаженные собачьим калом, не поразили неприятно очей ожидаемого друга, как бы портик твой не был залит помоями; а ведь это в полчаса может очистить при помощи полуведра опилок всего один раб. О том же ты не беспокоишься, чтобы твой сын видел тебя достойным уважения, незапятнанным и беспорочным.>

Ст. 253. Острый судья. Именем судьи здесь разумеется всяк, кто рассуждает наши дела; французы имеют на то речь: critique, которыя жаль, что наш язык лишается.

Ст. 264. Кои, жизнь чая время скудно. Сколько таких людей, которые всякое предложение осуждают, не исследовав оного состояние и почти не ведая, о чем дело идет. Довольно им кажется презиратъ то, что не знают, и в том не тратить время, которое, по их мнению, лучше в забавах и в праздности употребляют.

Ст. 268. Всяк открывать свое мнение свободен. Сродным порядком так бы речи лежать должны были: да всяк свободен (волен) открывать свое мнение, если никому вредно (если оно никому не вредит) и если чтительная силп законов не наложила в том нужду молчать (если законы не запрещают о таком деле говорить). Мы должны с подобострастием послушны быть чтительной силе законов, и когда оная молчание в чем предписывает, должны мы молчать по меньшей мере до тех пор, пока у нас совета будут требовать. Зная сие, наш стихотворец свое мнение о воспитании объявляет таким, которое никакой закон не запретил. Напротиву, законам и пользе общества оное согласно. Сколько бы большее число было благонравных граждан, если б за всякую нашу шалость ответствовать были должны наши воспитатели, или если б родители наши были уверены, что нет такого младенца, которого бы доброе воспитание не могло учинить благонравным человеком.

Ст. 272. С досугу стишки пишу для твоей забавы. Из сего стиха разумеется, что сатирик неповажно дело сие исследует, не философическое рассуждение пишет, но стишки в забаву приятеля. Потому не должно в них искать точного исследования сего дела и неоспоримых доводов.

Ст. 273 и 274. Одно я дело начав, речью отскочил на другое. Начал сатиру осмеянием суеверно злобного человека, а потом слово свел к воспитанию. Почти все Горациевы сатиры и письма таким образом составлены, что обыкновенно случается в разговоре, и для того он те сочинения назвал Sermones – разговоры, беседы.

Ст. 276. Блистает в сумятице умок – в чину скуден. Часто живет, что человек, который острого ума кажется, когда беспорядочно говорит, что на ум взойдет, не углубляя рассуждение и поверхностей однех касаяся, становится туп и нем, когда его понудишь разговор свой порядочно учреждать и доводить свои слова одно за другим. Стих сей кажется быть подражание следующего Вольтерова («Генриада», песнь I, ст. 11):

Tel brille au second rang qui s’eclipse au premier.

То есть:

Часто на второй степени блистает, кто на первой помрачается.

Ст. 279. Не ввернуть некстати другое. Смеется тому сатирик, понеже и впрямь то смеха достойно, как Гораций изрядно изобразил, приуподобляя такой разговор живописи, в которой иаписан зверь, составленный с женской головы, с гривы конской, с разных перьев, с различных удес разных скотов и кончается хвостом рыбьим. «Искусство стихотворное», ст. I и следующие:

Humano capiti cervicem pictor equinam
Jungere si velit, et varias inducere plumas,
Undique contractis membris, ut turpiter atrum
Desinat in piscem, mulier formosa superne.

<Если бы живописец захотел присоединить к человеческой голове лошадиную шею и покрыть ее разноцветными перьями, добавив члены от всех животных, так, чтобы женщина, прекрасная сверху, оканчивалась гадкою рыбою, то, допущенные взглянуть на это, удержались ли бы мы от смеха, друзья?>

Не напрасно речь некстати вставлена; служит она еще к оправданию самого нашего стихотворца, который отскочил от этого дела на другое кстати, понеже меж мнением суеверного, которому в начале сатиры смеется, некое сходство находится с мнением, что старик трех молодых разумом потянет, будучи оба погрешительны; и сие вяжется с следующим: что таким мнениям повадка причина, а повадке – воспитание.