«Одоакр» М. Волошин

Крутою каменной тропою,
Гористой и лесной страною,
Под вечер, когда пал туман,
Давно в ущелье над рекою
Повиснули громады скал
У путника над головою.
В одеждах бедных, небогатых,
Местами даже и в заплатах
Какие-то шли люди там.
Но были ростом все высоки,
Что впору хоть богатырям,
Красивы, сильны, чернооки.
Они к селению спешили,
Чтоб ночь им путь не преградила.
Но между тем настала мгла,
И путь они вдруг потеряли.
Ни зги не видно, ночь темна,
Во мгле же – пропасти, провалы,
Да лес кругом: еще темней;
Хотя б луна – все ж посветлей.
Вот вдруг огонь мелькнул вдали,
Спешат меж пропастей по скалам,
Скорей бегут – и вот пришли:
Их взорам хижина предстала.
Они скорей в нее, а там старик,
Над книгою согнувшийся, сидит.
Взошли, но хижина низка.
Один из них был так высок,
Что выше был и потолка
И упирался в потолок.
Оставил соху он и борону,
Пошел он к Великому Городу.
Оставил родную Германию,
Оставил детей и жену,
Пошел за богатством в Италию,
За славой пошел на войну.
Он знал, что весь Рим раздирался
Раздорами, злобой, войной.
Он слыхал, что вон тот возвышался,
Богатым являлся домой.
Подумал немного и борону
Он в старом сарае сложил:
«Пускай их клюют теперь вороны».
Сам же меч и кольчугу надел.
И скоро себе он товарищей
В селеньях кругом понабрал,
По Альпам они все отправились –
Теперь он в Пассау попал.

Старик взор на него поднял,
И вдруг пророчески сказал:
«Иди в Италию ты с Богом!
Теперь одет ты плохо, беден,
Но погоди еще немного –
Ты многим очень будешь грозен.
Всем Римом сам ты править будешь.
Но вдруг придет сильнейший – ты падешь.
И власть и славу ты забудешь,
Безвестным от ножа умрешь».

18 марта 1891 г., <Москва>.