«П. В. Киреевскому (Где б ни был ты, мой Пётр, ты должен знать, где я…)» Н. Языков

Где б ни был ты, мой Пётр, ты должен знать, где я
Живу и движусь? Как поэзия моя,
Моя любезная, скучает иль играет,
Бездействует иль нет, молчит иль распевает?
Ты должен знать: каков теперешний мой день?
По-прежнему ль его одолевает лень,
И вял он и сердит, влачащийся уныло?
Иль радостен и свеж, блистает бодрой силой,
Подобно жениху, идущему на брак?

Отпел я молодость и бросил кое-как
Потехи жизни той шумливой, беззаботной,
Удалой, ветреной, хмельной и быстролётной;
Бог с ними! Лучшего теперь добился я:
Уединённого и мирного житья!
Передо мной моя наследная картина:
Вот горы, подле них широкая долина
И речка, сад, пруды, поля, дорога, лес,
И бледная лазурь отеческих небес!
Здесь благодатное убежище поэта
От пошлости градской и треволнений света!

Моя поэзия, хвала и слава ей!
Когда-то гордая свободою своей,
Когда-то резвая, гулявшая небрежно
И загулявшаясь едва не безнадежно,
Теперь уже не та, теперь она тиха:
Не буйная мечта, не резкий звон стиха
И не заносчивость и удаль выраженья
Ей нравятся, о нет! пиры и песнопенья,
Какие некогда любила всей душой,
Теперь несносны ей, степенно-молодой,
И, жизнь спокойную гульбе предпочитая,
Смиренно-мудрая и дельно занятая,
Она готовится явить в учёный свет
Не сотни две стихов во славу юных лет,
Произведение таланта миговое,
Элегию, сонет; а что-нибудь большое!
И то сказать: ужель судьбой присуждено
Ей весь свой век хвалить и прославлять вино
И шалости любви нескромной? Два предмета,
Не спорю, милые; – да что в них? Солнце лета,
Лучами ранними гоня ночную тень,
Находит весело проснувшимся мой день,
Живу, со мною мир великий, чуждый скуки,
Неистощимые сокровища науки,
Запасы чистого, привольного труда
И мыслей творческих, не тяжких никогда!
Как сладостно душе свободно-одинокой
Героя своего обдумывать! Глубоко,
Решительно в него влюблённая, она
Цветёт, гордится им, им дышит, им полна;
Везде ему черты родные собирает;
Как нежно, пламенно, как искренно желает,
Да выйдет он, её любимец, пред людей
В достоинстве своём и в красоте своей:
Таков, как должен быть, он весь душой и телом,
И ростом, и лицом; тот самый словом, делом,
Осанкой, поступью, и с тем копьём в руке,
И в том же панцире, и в том же шишаке!

Короток мой обед; нехитрых, сельских брашен
Здоровой прелестью мой скромный стол украшен
И не качается от пьяного вина;
Не долог, не спесив мой отдых, тень одна,
И тень Cтигийская, бывалой крепкой лени;
Я просыпаюся для тех же упражнений
Иль, предан лёгкому раздумью и мечтам,
Гуляю наобум по долам и горам.

Но где же ты, мой Пётр, скажи? Ужели снова
Оставил тишину родительского крова
И снова на чужих, далёких берегах
Один, у мыслящей Германии в гостях,
Сидишь, препогружён своей послушной думой
Во глубь премудрости туманной и угрюмой?
Или спешишь в Карлсбад здоровье освежать
Бездельем, воздухом, движеньем? Иль опять,
Своенародности подвижник просвещенный,
С учёным фонарём истории, смиренно
Ты древлерусские обходишь города,
Деятелен, и мил, и одинак всегда?
O! дозовусь ли я тебя, мой несравненный,
В мои края и в мой приют благословенный?
Со мною ждут тебя свобода и покой,
Две добродетели судьбы моей простой,
Уединение, ленивки пуховые,
Халат, рабочий стол и книги выписные.
Ты здесь найдёшь пруды, болота и леса,
Ружьё и умного охотничьего пса.
Здесь благодатное убежище поэта
От пошлости градской и треволнений света:
Мы будем чувствовать, и мыслить, и мечтать,
Былые, светлые надежды пробуждать,
И, обновлённые ещё живей и краше,
Они воспламенят воображенье наше,
И снова будет мир пленительный готов
Для розысков твоих и для моих стихов.

1835 г., Языково.