Почему Фета называют поэтом чистого искусства

Афанасий Афанасьевич Фет вошёл в историю русской литературы как поэт «чистого искусства». В своих стихотворениях он не поднимал острых социальных вопросов и обличительных тем. Для Фета творчество – служение красоте, любви и гармонии. Даже от понятий добра и зла искусство по мнению поэта должно быть освобождено. «Добро и зло – для человека, красота – для художника», – искренне считал Афанасий Афанасьевич и никогда не отступал от своего главного творческого принципа.

Многим читателям с детства полюбились живые фетовские строки:

Мама! глянь-ка из окошка –
Знать, вчера недаром кошка
Умывала нос:
Грязи нет, весь двор одело,
Посветлело, побелело –
Видно, есть мороз.
Не колючий, светло-синий
По ветвям развешан иней –
Погляди хоть ты!
Словно кто-то тороватый
Свежей, белой, пухлой ватой
Все убрал кусты…

Природа – одна из основных тем фетовской лирики. Свой стихотворный пейзаж поэт рисует неторопливо, любуясь открывающейся картиной:

Заря прощается с землею,
Ложится пар на дне долин,
Смотрю на лес, покрытый мглою,
И на огни его вершин.
Как незаметно потухают
Лучи и гаснут под конец!
С какою негой в них купают
Деревья пышный свой венец!

Не менее прекрасна и любовная лирика Фета. В молодости поэт пережил личную драму: не имея возможности жениться на любимой девушке, он оставил невесту, а вскоре получил известие о её смерти. Мария Лазич, так звали возлюбленную Афанасия Афанасьевича, погибла в результате трагической случайности: её лёгкое кисейное платье вспыхнуло не то от непотушенной папиросы, не то от опрокинувшейся лампадки, и несчастная сгорела заживо. С этого момента Фет стал известен как «певец печали». Марии Лазич (в мемуарах он называл её Еленой Лариной) поэт посвятил цикл самых нежных и пронзительных стихотворений. Фетовские строчки о любви звучат на редкость проникновенно:

Ты отстрадала, я еще страдаю,
Сомнением мне суждено дышать,
И трепещу, и сердцем избегаю
Искать того, чего нельзя понять.
А был рассвет! Я помню, вспоминаю
Язык любви, цветов, ночных лучей. –
Как не цвести всевидящему маю
При отблеске родном таких очей!

Впоследствии Афанасий Афанасьевич удачно женился, однако на протяжении 40 лет он обращался в стихах к своей погибшей возлюбленной:

Что мне высказать тайная сила дала,
И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,
Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить.
Та трава, что вдали, на могиле твоей,
Здесь, на сердце, чем старе оно, тем свежей,
И я знаю, взглянувши на звезды порой,
Что взирали на них мы как боги с тобой.
У любви есть слова, те слова не умрут.
Нас с тобой ожидает особенный суд;
Он сумеет нас сразу в толпе различить,
И мы вместе придем, нас нельзя разлучить!

В 1860-х развернулась ожесточенная борьба между революционными демократами и либералами, литературно более близкими Фету. Однако он не примкнул ни к тем, ни к другим, заявив, что поэт вовсе не обязан был быть гражданином. Поскольку «Современник», принадлежавший в то время Некрасову, окончательно утвердил революционную линию Чернышевского-Добролюбова, Афанасий Афанасьевич наотрез отказался от сотрудничества с журналом и осел в своём загородном имении. Своему главному литературному оппоненту поэт отомстил весьма нетривиальным способом: ослику, на котором Фет объезжал свои владения, он дал кличку Некрасов.

В поздней лирике Фета наблюдаются пессимизм и мизантропия Шопенгауэра. Как и немецкий философ, Афанасий Афанасьевич высказывает «беспредельное презрение к умственной черни на всех ступенях и функциях» и относит нравственность к низшим понятиям. По мнению Фета поэт должен быть свободен от требований морали и служить только красоте, находя в ней «исцеление от муки»:

Селенье спит под снежной пеленой,
Тропинки нет по всей степи раздольной.
Да, так и есть: над дальнею горой
Узнал я церковь с ветхой колокольней.
Как мерзлый путник в снеговой пыли,
Она торчит в безоблачной дали.
Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.
Всё понял я: земля давно остыла
И вымерла. Кому же берегу
В груди дыханье? Для кого могила
Меня вернула? И мое сознанье
С чем связано? И в чем его призванье?
Куда идти, где некого обнять,
Там, где в пространстве затерялось время?
Вернись же, смерть, поторопись принять
Последней жизни роковое бремя.
А ты, застывший труп земли, лети,
Неся мой труп по вечному пути!

Тем временем в печати появились злобные пародии на лирические стихи Афанасия Афанасьевича. Больше всего досталось знаменитому фетовскому «Шепот, робкое дыханье…». Насмешки недоброжелателей обижали поэта, но ни одна из них не заставила его свернуть с выбранного пути. «Людям не нужна моя литература, а мне не нужны дураки» – ответил на один из очередных выпадов А. А. Фет. До конца жизни он так и остался «чистым лириком», истинным ценителем красоты и гармонии.