«Ренегат» Я. Полонский

Зовут, паша их не слышит, –
Глядят: ренегат уж не дышит.
(Мицкевич, в пер. Берга)

По вере католик, по роду поляк,
Он принял ислам и, поборник султана,
Пошел бить славян; но тяжелая рана
Его уложила в походный барак.

С прибрежных высот на долину Моравы
Сползает пронизанный гарью туман,
И слышен гул битвы, – гул будущей славы,
Пророческий голос свободы славян…

Но бранного гула, обрызганный кровью,
Не слышит паша, – еле видит бунчук
В пыли, прислоненный к его изголовью,
Да стонет от ран и безжалостных рук…

Клянет он хирурга, дырявый и тесный
Барак свой и тщетным желаньем томим,
Чтоб в эти минуты, как ангел небесный,
Сестра милосердья ходила за ним.

И вот, – уже полночь. Мигая, чадится
Лампада, и дождь пробивается в щель, –
Паша всё кого-то зовет и томится;
Но жизнь догорает, и стынет постель.

И вспомнил паша, как он верил когда-то,
Как близок ему был Страдалец-Христос;
И ужасом смерти душа в нем объята,
Так много на совести крови и слез…

Привстал он и молится: Боже распятый!
Ужели Тебе изменил я?.. О, нет!
Не против Тебя, против Руси проклятой
Восстал я, желая ей всяческих бед.

– Я принял ислам, – но в коран я не верил;
Я знаю, что небо Твое – не сераль…
Нет, ради политики я лицемерил, –
Мне только врагов Твоих не было жаль…

– Схизматиков только и жег, и рубил я:
Герцеговинцев, болгар и других, –
Но к иезуитам, клянусь, снисходил я, –
Был даже в Стамбуле заступником их…

– О! чувствую, смерти рука ледяная,
Тяжелая, страшная, давит мне грудь…
Царица небесная! Дева Святая,
Мария! Приди и заступницей будь…

– Моли за меня Сына, Бога живого,
Да примет Он душу мою, – твой Христос!..
Дрожа, произнес он последнее слово
И вскрикнуть хотел… но дыханье сперлось.

Торжественной злобой сверкая, предстало
Ему, как виденье, лицо сатаны;
Огнем – его страшная сила дышала
И веяла холодом бурной волны…

И голос громовый, подобный рыканью
Голодного льва, прогремел: ты – мой сын!
Ты верно служил моему начертанью:
– «Славян больше всех истребляй, славянин».

Иди же ко мне! – Иезуитов не мало
Найдешь ты в моем христианском аду»…
И тело паши мертвым навзничь упало, –
Душа сатане отвечала: «Иду».

Между 1875 и 1880 г.