«Стабилизация быта» В. Маяковский

После боев
                  и голодных пыток
отрос на животике солидный жирок.
Жирок заливает щелочки быта
и застывает,
                    тих и широк.
Люблю Кузнецкий
                             (простите грешного!),
потом Петровку,
                         потом Столешников;
по ним
           в году
                     раз сто или двести я
хожу из «Известий»
                                 и в «Известия».
С восторга бросив подсолнухи лузгать,
восторженно подняв бровки,
читает работница:
                             «Готовые блузки.
Последний крик Петровки».
Не зря и Кузнецкий похож на зарю, –
прижав к замерзшей витрине ноздрю,
две дамы расплылись в стончике:
«Ах, какие фестончики!»
А рядом
             учли обывателью натуру –
портрет
             кого-то безусого;
отбирайте гения
                           для любого гарнитура, –
все
      от Казина до Брюсова.
В магазинах –
                         ноты для широких масс.
Пойте, рабочие и крестьяне,
последний
                 сердцещипательный романс
«А сердце-то в партию тянет!»1
В окне гражданин,
                             устав от ношения
портфелей,
                   сложивши папки,
жене,
         приятной во всех отношениях,
выбирает
                «глазки да лапки».
Перед плакатом «Медвежья свадьба»
нэпачка сияет в неге:
– И мне с таким медведем
                                            поспать бы!
Погрызи меня,
                       душка Эггерт. –
Сияющий дом,
                        в костюмах,
                                           в белье, –
радуйся,
              растратчик и мот.
«Ателье
мод».
На фоне голосов стою,
стою
        и философствую.
Свежим ветерочком в республику
                                                      вея,
звездой сияя из мрака,
товарищ Гольцман
                              из «Москвошвея»
обещает
              «эпоху фрака» .
Но,
     от смокингов и фраков оберегая охотников
(не попался на буржуазную удочку!),
восхваляет
                   комсомолец
                                       товарищ Сотников
толстовку
                и брючки «дудочку».
Фрак
        или рубахи синие?
Неувязка парт– и советской линии.
Меня
        удивляют их слова.
Бьет разнобой в глаза.
Вопрос этот
                   надо
                           согласовать
и, разумеется,
                        увязать.
Предлагаю,
                  чтоб эта идейная драка
не длилась бессмысленно далее,
пришивать
                 к толстовкам
                                      фалды от фрака
и носить
              лакированные сандалии.
А чтоб цилиндр заменила кепка,
накрахмаливать кепку крепко.

Грязня сердца
                       и масля бумагу,
подминая
                Москву
                            под копыта,
волокут
             опять
                      колымагу
дореволюционного быта.
Зуди
        издевкой,
                       стих хмурый,
вразрез
             с обывательским хором:
в делах
             идеи,
                      быта,
                               культуры –
поменьше
                довоенных норм!

1927 г.

¹ Ноты Музторга. Музыка Тихоновой. Слова Чуж-Чуженина. (Прим. автора.)