«Святитель» С. Надсон

Народное преданье

Издалёка, отцы, к вам в обитель я шла,
     Как дошла – и сама уж не знаю;
Видно, божия сила меня провела
     По безлюдному вашему краю.
Глушь-то, глушь-то какая!.. Идешь целый день
     Ни души на дороге не встретишь,
Рада-рада, коль дальний дымок деревень
     Или крест колокольни заметишь.

Об обители вашей далёко идут
     Между темным народом рассказы:
В старину сам угодник нашел в ней приют,
     Укрываясь от светской заразы…
Сам, своими руками, на храм ваш принес
     Первый камень смиренный святитель,
И сподобил его за смиренье Христос
     Чудесами прославить обитель.

Не собраться бы к вам, да нужда помогла;
     Отпросись, помолилась я богу,
Попрощалась с селом и пошла, в чем была,
     По рассказам да спросам в дорогу…
Сам Христос вам, отцы, даровал благодать
     Врачевать нас, объятых скорбями, –
Уврачуйте ж меня вы, бессчастную мать! –
     Припадаю я к вам со слезами.

Был сынок у меня; грех промолвить упрек,
     Жили с ним мы без ссор и без брани, –
Тих да ласков, меня он, как душу, берег,
     И души я не чаяла в Ване!
Вырос парень на диво: красавец собой,
     Статный, рослый, везде поспевает…
Точно шутит, бывало, идет за сохой,
     Точно обруч подкову ломает…

Да случилась беда с ним: прошедшей зимой
     Снарядился он в лес за дровами, –
А навстречу наш барин опушкой лесной
     Едет с псовой охоты с гостями.
Загляделся мой парень – сосед-генерал,
     Егеря, доезжачие-хваты, –
Загляделся, – шапчонки-то сдуру не снял –
     И попал, горемычный, в солдаты.

Что ж, бог дал, бог и взял, – я не стала роптать,
     Обнялась с ним, кручину скрывая,
И пошел он, мой сокол, с полком воевать
     На чужбину из нашего края…
Где он, что с ним – не знаю; слыхать стороной,
     Будто враг одолел нас сначала,
А потом мы сошлись с ним под Белой Москвой,
     И Москва, как свеча, запылала…

И как будто бежал он за море от нас,
     И за ним мы в погоню погнали;
Только где ж это море, спрошу я у вас?
     Вы учены, чай, вы и слыхали…
Правда всё это, нет ли, – но в сердце моем
     Нет покоя: встает предо мною,
Как живой, мой Ванюша и ночью и днем,
     В ратном поле, под Белой Москвою…

Снится мне, что лежит он, обнявшись с врагом,
     А в груди его тяжкая рана…
Дым от вражьих пищалей нависнул кругом,
     Словно полог ночного тумана…
Крики, стоны, рыданья, стук конских копыт,
     Барабаны гремят не смолкая,
А вверху, над страдальческим полем, кружит
     Черных воронов хищная стая…

И лежит он и стонет… Померкнул в очах
     Ясный свет от томительной муки,
Запеклась богатырская кровь на устах,
     Разбросались могучие руки;
И как будто меня он, родной мой, зовет,
     Будто просит он пить, изнывая;
И копытом промчавшийся конь его бьет,
     Оглушает гроза боевая…

Нет отбою от дум!.. Не отгонишь их прочь,
     Не сомкнешь утомленные очи,
Не сомкнешь напролет всю осеннюю ночь, –
     А длинны они, темные ночи!
Без сынка-то так пусто, так глухо в избе!..
     Чуть приметно лучина мигает…
Тишь, да черные думы, да ветер в трубе,
     Как над мертвым, немолчно рыдает!..

И надумалась я… Запылало огнем…

1880–1882 гг.