«Упрямый отец» И. Никитин

«Ты хоть плачь, хоть не плачь – быть по-моему!
Я сказал тебе: не послушаю!
Молода ещё, рано умничать!
«Мой жених-де вот и буян и мот,
Он в могилу свёл жену первую…»
Ты скажи прямей: мне, мол, батюшка,
Полюбился сын Кузьмы-мельника.
Так сули ты мне горы золота –
Не владеть тобой сыну знахаря.
Он добро скопил, – пусть им хвалится,
Наживи же он имя честное!
Я с сумой пойду, умру с голода,
Не отдам себя на посмешище, –
Не хочу я быть роднёй знахаря!
Колдунов у нас в роду не было.
А ты этим-то мне, бесстыдница,
За мою хлеб-соль платить вздумала,
Женихов своих пересуживать!
Да ты знаешь ли власть отцовскую?
С пастухом, велю, под венец пойдёшь!
Не учи, скажу: так мне хочется!»
Захватило дух в груди дочери.
Полотна белей лицо сделалось,
И, дрожа как лист, с мольбой горькою
К старику она в ноги бросилась:
«Пожалей меня, милый батюшка!
Не сведи меня во гроб заживо!
Аль в избе твоей я уж лишняя,
У тебя в дому не работница?..
Ты, кормилец мой, сам говаривал!
Что не выдашь дочь за немилого.
Не губи же ты мою молодость;

Лучше в девках я буду стариться,
День и ночь сидеть за работою!
Откажи, родной, свахе засланной».
– «Хороша твоя речь, разумница;

Только где ты ей научилася?
Понимаю я, что ты думаешь:
Мой отец, мол, стар, – ему белый гроб,
Красной девице своя волюшка…

Али, может быть, тебе не любо,
Что отец в почёт по селу пойдёт,
Что богатый зять тестю бедному
При нужде порой будет помочью?

Так ступай же ты с моего двора,
Чтоб ноги твоей в доме не было!»
– «Не гони меня, сжалься, батюшка,
Ради горьких слёз моей матушки!

Ведь она тебя Богом, при смерти,
Умоляла быть мне защитою…
Не гони, родной: я ведь кровь твоя!»
– «Знаю я твои бабьи присказки!

Что, по мёртвому, что ль, расплакалась?
Да хоть встань твоя мать-покойница,
Я и ей скажу: «Быть по-моему!»
Прокляну, коли не послушаешь!..»

Протекло семь дней: дело сладилось.
Отец празднует свадьбу дочери.
За столом шумят гости званые;
Под хмельком старик пляшет с радости.

Зятем, дочерью выхваляется.
Зять сидит в углу, гладит бороду,
На плечах его кафтан новенький,
Сапоги с гвоздьми, с медной прошвою,

Подпоясан он красным поясом.
Молодая с ним сидит об руку;
Сарафан на ней с рядом пуговок,
Кичка с бисерным подзатыльником, –

Но лицо белей снега чистого:
Верно, много слёз красной девицей
До венца в семь дней было пролито.
Вот окончился деревенский пир.

Проводил старик с двора детище.
Только пыль пошла вдоль по улице,
Когда зять, надев шляпу на ухо,
Во весь дух пустил тройку дружную,

И без умолку под дугой большой
Залилися два колокольчика.
Замолчало всё в селе к полночи,
Не спалось только сыну мельника;

Он сидел и пел на завалине:
То души тоска в песне слышалась,
То разгул, будто воля гордая
На борьбу звала судьбу горькую.

Стал один старик жить хозяином,
Молодую взял в дом работницу…
Выпал первый снег. Зиму-матушку
Деревенский люд встретил весело;

Мужички в извоз отправляются,
На гумнах везде молотьба идёт,
А старик почти с утра до ночи
В кабаке сидит пригорюнившись.

«Что, старинушка, чай, богатый зять
Хорошо живёт с твоей дочерью?..» –
Под хмельком ему иной вымолвит;
Вмиг сожмёт Пахом брови с проседью

И, потупив взор, скажет нехотя:
«У себя в дому за женой смотри,
А в чужую клеть не заглядывай!» –
«За женой-то мне глядеть нечего;

Лучше ты своим зятем радуйся:
Вон теперь в грязи он на улице».
Минул свадьбе год. Настал праздничек,
Разбудил село колокольный звон.

Мужички идут в церковь весело;
На крещёный люд смотрит солнышко.
В церкви Божией белый гроб стоит,
По бокам его два подсвечника;

В головах один, в зипуне худом,
Сирота-Пахом думу думает
И не сводит глаз с мёртвой дочери…

Вот окончилась служба долгая,
Мужички снесли гроб на кладбище;
Приняла земля дочь покорную.
Обернулся зять к тестю бледному

И сказал, заткнув руки за пояс;
«Не пришлось пожить с твоей дочерью!
И хлеб-соль была, кажись, вольная,
А всё как-то ей нездоровилось…»

А старик стоял над могилою,
Опустив в тоске на грудь голову…
И когда на гроб земля чёрная
С шумом глыбами вдруг посыпалась –
Пробежал мороз по костям его
И ручьём из глав слёзы брызнули…
И не раз с тех пор в ночь бессонную
Этот шум ему дома слышался.

18 марта – апрель 1854 г.