«Выжатые лимоны» Я. Полонский

На дворе зима лихая…
Солнце красное взошло
И, то щурясь, то мигая,
Смотрит в мерзлое стекло.
В ночь цветы полярной флоры
Разрослись на том стекле;
Рдеют белые узоры,
Уловляя в серой мгле
Пурпур солнца, блеск лучистый,
Розовато-золотистый…

В том же розовом огне,
В полосе луча и пыли,
Золотились на окне
Два лимона: их забыли –
И не выкинули их…
Два лимона, – как два брата, –
Оба выжаты, – и смята
Их краса была, и в них
Говорило горе… Мнилось,
Кто-то молча слушал их…
Близко чье-то сердце билось.

С детства мыслящий старик,
Тоже смятый, он не даром
Оглянулся – и поник
У стола, за самоваром.
Самовар его потух,
Но еще таилась сила, –
Пар таился в нём, – и вдруг
Медь его заголосила,
Тихо стала петь и ныть…
Вслед за ней и два лимона
Тоже стали голосить:

«В вертоградах Лиссабона,
Дети марта и весны,
Были мы не для Мамона,
А для солнца рождены.
Помнишь, как благоухали
Наши белые цветы
В те часы, как нам мигали
Божьи звезды с высоты?..
И какие сны нам снились
В дни, когда мы золотились
На припеке, – в дни, когда
Всё вкруг нас, как бы дремало
Или млело, – лишь журчала
Где-то в желобе вода!..
Что же сделали вы с нами,
Люди злые, без души! –
Нас нечистыми руками
Обобрали торгаши.
И теперь в какой трущобе
Очутились мы! Куда
Нас умчала в дикой злобе
Нам враждебная среда!
Выжимают сок наш, – нашу
Кровь – в дымящуюся чашу…
Ах, как грустно самовар,
Потухая, напевает!..
Уж не он ли превращает
Простывающий свой пар,
Оседающий на окна, –
В серебристые волокна,
В виде листьев и цветов,
В виде бледных привидений
Нам неведомых растений,
От которых жутко нам,
Светлой родины сынам?
Кто вернет нам сень душистых
Лавров, или зной лучистых
Наших дней? Ужели нет, –
В целом мире нет – закона,
Чтоб два выжатых лимона
Воротить на вольный свет!?»

Солнце, – то же, что и летом, –
То же солнце, чье тепло
Мирт и лавры вознесло, –
Ни приветом, ни ответом
Не могло служить им; – нет,
Солнца пурпурный рассвет
В этот миг холодным светом
Озарял немало бед.
И цветы полярной флоры, –
Эти белые узоры,
Те, что им озарены
Так роскошно, так приветно, –
Будут им же незаметно
Навсегда унесены…

– Вот что нужно пустозвонам!
Молвил мой старик, – пора
Мне и выжатым лимонам –
В смерти ждать себе добра,
Или ластиться к внучатам…
Дух ни выжатым, ни смятым
Быть не может… Как лучей
Буря силою своей
Пошатнуть никак не может, –
Так и веры не встревожит
Суета…
‎         И мой старик
Головой опять поник:
Он считал себя измятым
Жизнью, – значит, виноватым…
И затем, как бы сквозь сон,
Бормотал он: «Боже правый!
Денег жаждет мир лукавый,
Глупый гонится за славой,
Ропщет выжатый лимон!»

Между 1890 и 1895 г.