«100 %» В. Маяковский

Шеры…
       облигации…
                  доллары…
                            центы…
В винницкой глуши тьмутараканясь,
так я рисовал,
             вот так мне представлялся
                          стопроцентный
американец.
Родила сына одна из жен.
Отвернув
         пеленочный край,
акушер демонстрирует:
                     Джон как Джон.
Ол райт!
Девять фунтов,
              глаза –
                     пятачки.
Ощерив зубовный ряд,
отец
     протер
           роговые очки:
Ол райт!
Очень прост
            воспитанья вопрос.
Ползает,
лапы марает.
Лоб расквасил –
                ол райт!
                       нос –
ол райт!
Отец говорит:
             «Бездельник Джон.
Ни цента не заработал,
                     а гуляет!»
Мальчишка
          Джон
               выходит вон.
Ол райт!
Техас,
      Калифорния,
                  Массачузэт.
Ходит
      из края в край.
Есть хлеб –
            ол райт!
                   нет –
ол райт!
Подрос,
        поплевывает слюну.
Трубчонка
          горит, не сгорает.
«Джон,
       на пари,
              пойдешь на луну?»
Ол райт!
Одну полюбил,
             назвал дорогой.
В азарте
        играет в рай.
Она изменила,
             ушел к другой.
Ол райт!
Наследство Джону.
                 Расходов –
                            рой.
Миллион
        растаял от трат.
Подсчитал,
          улыбнулся –
                      найдем второй.
Ол райт!
Работа.
       Хозяин –
                лапчатый гусь –
обкрадывает
            и обирает.
Джон
     намотал
             на бритый ус.
Ол райт!
Хозяин выгнал.
              Ну, что ж!
Джон
     рассчитаться рад.
Хозяин за кольт,
               а Джон за нож.
Ол райт!
Джон
     хозяйской пулей сражен.
Шепчутся:
         «Умирает».
Джон услыхал,
             усмехнулся Джон.
Ол райт!
Гроб.
     Квадрат прокопали черный.
Земля –
        как по крыше град.
Врыли.
       Могильщик
                 вздохнул облегченно.
Ол райт!
Этих Джонов
            нету в Нью-Йорке.
Мистер Джон,
             жена его
                     и кот
зажирели,
         спят
             в своей квартирной норке,
просыпаясь
           изредка
                  от собственных икот.
Я разбезалаберный до крайности,
но судьбе
         не любящий
                    учтиво кланяться,
я,
  поэт,
      и то американистей
самого что ни на есть
                    американца.

1925 г.
Из цикла «Стихи об Америке».