«Чета» К. Бальмонт

Мне дорого, что не одна мечта,
А также мысль всегда владеет мною.
Красива эта дружная чета.
      Одна бежит взыгравшею волною,
      Другая – как лесной подземный ключ,
      Во тьме густой, с целительной водою.
Да, я поэт. И меж певцов – певуч.
Мне нравится отдаться своеволью.
Люблю скользить на самом крае круч.
      Скитаться по зеленому раздолью.
      Но также я люблю тяжелый труд,
      С его самозамкнутостью и болью.
Легко найти изящный изумруд,
Рубин, сафир – в лесу, в разбеге поля.
Венок и дети малые плетут.
      Для большего нужна иная доля.
      Смарагды есть, что пращур отыскал,
      Себя к подземным ходам приневоля.
Рубины есть, в которых пламень ал,
Как будто в нем пожар излитой крови.
В них прадед твой векам явил закал
      Души, умевшей быть других суровей,
      Искать, смотреть и видеть в темноте,
      Где видеть глаз умеет только совий.
Над пропастью качаться на черте,
Ведущей в глубь, – а может, прочь от мира,
Не это ли дорога к красоте,
      Небесного среди камней сафира?
      Ты, поздний, видя перстень родовой,
      Храни его в часы хмельного пира.
Ты, нежная, вся – лик мечты живой,
С пленительно-лилейными перстами,
Люби себя, люби весь облик свой.
      Твои запястья, кольца светят снами,
      Которые увидь и счастлив будь.
      Но поброди седыми временами,
Вверяясь мысли, знающей свой путь…
Ты видишь, сколько бездн в твоих каменьях?
Поверь, увидишь их когда-нибудь.
      Все рождены мы в страхе и мученьях.
      Чтоб не были все время страшны мы,
      Роняй рубины в скрепу, в древних звеньях.
Но сам умей добыть их в пасти тьмы.
И пусть твой дух, свою лелея волю,
Других светло изводит из тюрьмы.
      О, мысль, веди мой плуг тяжелый к полю.
      Мечта, пусть будет праздник мне готов,
      Когда, хваля мне выпавшую долю,
Сплету себе венок из васильков.