«Грузия» К. Бальмонт

О, макоце! Целуй, целуй меня!
Дочь Грузии, твой поцелуй – блаженство,
Взор черных глаз, исполненных огня,
Горячность серны, барса, и коня,
И голос твой, что ворожит, звеня, –
На всем печать и четкость совершенства.
В красивую из творческих минут,
Рука Его, рука Нечеловека,
Согнув гранит, как гнется тонкий прут,
Взнесла узор победного Казбека.
Вверху – снега, внизу – цветы цветут.
Ты хочешь Бога. Восходи. Он тут.
Лишь вознесись – взнесением орлиным.
Над пропастью сверкает вышина,
Незримый храм белеет по вершинам.
Здесь ворожат, в изломах, письмена
Взнесенно запредельного Корана.
Когда в долинах спят, здесь рано-рано
Улыбка Солнца скрытого видна.
Глядит Казбек. У ног его – Светлана,
Спит Грузия, священная страна,
Отдавшая пришельцам, им, равнинным,
Высокий взмах своих родимых гор,
Чтобы у них, в их бытии пустынном,
И плоском, но великом, словно хор
Разливных вод, предельный был упор,
Чтобы хребет могучий встал, белея,
У сильного без образного Змея.
Но да поймут, что есть священный Змей,
Но есть Змея, что жалится, воруя.
Да не таит же сильный Чародей
Предательство в обряде поцелуя.
О, Грузия жива, жива, жива!
Поет Арагва, звучно вторит Терек.
Я слышу эти верные слова.
Зачем же, точно горькая трава,
Которой зыбь морская бьет о берег,
Те мертвые, что горды слепотой,
Приходят в край, где все любви достойно,
Где жизнь людей озарена мечтой.
Кто входит в храм, да чувствует он стройно.
Мстит Красота, будь зорок с Красотой.
Я возглашаю словом заклинанья:
Высокому – высокое вниманье.
И если снежно дремлет высота,
Она умеет молнией и громом
Играть по вековым своим изломам.
И первые здесь рыцари Креста,
Поэму жертвы, всем ее объемом,
В себя внедрив, пропели, что Казбек
Не тщетно полон гроз, из века в век!

Сборник «Ясень» (1916).