«Император» В. Маяковский

Помню –
                то ли пасха,
то ли –
             рождество:
вымыто
             и насухо
расчищено торжество.
По Тверской
                    шпалерами
                                      стоят рядовые,
перед рядовыми –
                               пристава.
Приставов
                 глазами
                              едят городовые:
– Ваше благородие,
                                 арестовать? –
Крутит
           полицмейстер
                                  за уши ус.
Пристав козыряет:
                             – Слушаюсь! –
И вижу –
                катится ландо,
и в этой вот ланде
сидит
          военный молодой
в холеной бороде.
Перед ним,
                  как чурки,
четыре дочурки.
И на спинах булыжных,
                                     как на наших горбах,
свита
         за ним
                    в орлах и в гербах.
И раззвонившие колокола
расплылись
                    в дамском писке:
Уррра!
           царь-государь Николай,
император
                  и самодержец всероссийский!

Снег заносит
                     косые кровельки,
серебрит
               телеграфную сеть,
он схватился
                     за холод проволоки
и остался
                на ней
                           висеть.
На всю Сибирь,
                          на весь Урал
метельная мура.
За Исетью,
                  где шахты и кручи,
за Исетью,
                  где ветер свистел,
приумолк
                исполкомовский кучер
и встал
             на девятой версте.
Вселенную
                  снегом заволокло.
Ни зги не видать –
                                как на зло.
И только
              следы
                         от брюха волков
по следу
               диких козлов.
Шесть пудов
                     (для веса ровного!)
будто правит
                     кедров полком он,
снег хрустит
                    под Парамоновым,
председателем
                        исполкома.
Распахнулся весь,
роют
        снег
                пимы.
– Будто было здесь?!
Нет, не здесь.
                       Мимо! –
Здесь кедр
                  топором перетроган,
зарубки
             под корень коры,
у корня,
            под кедром,
                               дорога,
а в ней –
                император зарыт.
Лишь тучи
                 флагами плавают,
да в тучах
                 птичье вранье,
крикливое и одноглавое,
ругается воронье.

Прельщают
                   многих
                               короны лучи
Пожалте,
               дворяне и шляхта,
корону
           можно
                      у нас получить,
но только
               вместе с шахтой.

1928 г., Свердловск.