«Иов» Д. Мережковский

(Библейская поэма)

I

…И непорочного Иова струпьями лютой проказы
Бог поразил от подошвы ноги и по самое темя.
Иов сидел далеко за оградой селенья на пепле.
Острую взял он себе черепицу скоблить свои раны.
Молвит жена ему: «Все еще тверд ты в своем благочестье?
Встань и Творца похули, чтоб тебе умереть». Но смиренно
Иов жене отвечает: «Я доброе принял от Бога,
Должно и злое принять: да исполнится воля Господня!»

Мудрый Софар, Елифаз из Темани, Валдат из Савхеи
Вместе сошлись, чтобы сетовать с ним, утешая страдальца.
Очи подняв, издали не узнали несчастного друга.
Жалобный голос возвысили, ризы свои разодрали,
Стали рыдать, неутешные, пыль над главами бросая.
С Иовом рядом семь дней и ночей просидели в молчанье:
Слова никто не сказал, оттого что страдание было
Слишком велико. И первый открыл он уста и промолвил:

II

Иов

          Да будет проклятым навек
Тот день, как я рожден для смерти и печали,
Да будет проклятой и ночь, когда сказали:
                    «Зачался человек».
          Теперь я плачу и тоскую:
          Зачем сосал я грудь родную,
Зачем не умер я: лежал бы в тишине,
     Дремал – и было бы спокойно мне.
И почивал бы я с великими царями,
     С могучими владыками земли, –
          Победоносными вождями,
          Что войны некогда вели,
Копили золото и строили чертоги…
          Я был бы там, где нет тревоги,
          Где больше нет вражды земной,
          Где равен малому великий,
          Вкушают узники покой,
          И раб свободен от владыки…
          На что мне жизнь, на что мне свет?
          Как знойным полднем изнуренный,
Тоскуя, тени ждет работник утомленный,
          Я смерти жду, – а смерти нет.
О, если б на меня простер Ты, Боже, руку
          И больше страхом не томил, –
          Чтоб кончить сразу жизнь и муку,
          Одним ударом поразил.

Елифаз

     Ужель ты праведней Отца вселенной,
          Ужель на суд Его зовешь?
          Зачем же с речью дерзновенной
          Ты против Бога восстаешь?
          Безумец тот, кто не склоняет
          Во прах главы перед Творцом.
Когда и небеса нечисты пред лицом
     Всевышнего, когда не доверяет
          Он даже ангелам Своим, –
          То как же чистым быть пред Ним
          Тому, кто рвется на свободу,
          В темницу плоти заключен,
          Тому, кто женщиной рожден
          И беззаконье пьет, как воду?

Иов

          О да, над бездной Бог грядет,
          Столпы земли передвигает,
          Печать на звезды налагает,
          Прикажет, – солнце не взойдет.
          Он пронесется, – не замечу,
          Захочет взять, – кто запретит?
          Он спросит, – как Ему отвечу,
          Накажет, – кто меня простит?
          Пред взором мудрости Господней
          Открыты тайны преисподней,
          И херувимы, падши ниц,
          Не открывая в страхе лиц,
          Трепещут у Его подножья,
          И полон мир Его чудес,
          И все величие небес –
          От дуновенья Духа Божья.
          Жив мой Создатель, жив Господь,
          Мой Бог, суда меня лишивший,
          Мне душу скорбью омрачивший:
          Его нельзя мне побороть.
          Но пусть страдаю, неутешный, –
          Я вашей лжи не потерплю,
          И правоты моей безгрешной,
          Пока я жив, не уступлю.
Голодных я кормил, я утолял печали,
Я утешал больных, для сирот был отец,
И чресла бедняков меня благословляли,
     Согретые руном моих овец.
          За щедрость в дни былые славил
          По всей земле меня народ.
          В тени вечерней у ворот
          Мое седалище я ставил.
И юноши ко мне, и старцы, приходя,
          В благоговении молчали,
          И слов моих смиренно ждали,
          Как благодатного дождя.
          За что же ныне я в позоре,
          Людьми отвергнутый, живу,
          Не знаю, где в слезах и горе
          Склонить бездомную главу.
В пыли, со струпьями на почернелой коже,
Сижу и думаю: меня утешит ложе.
Но Бог виденьями пугает и во сне.
И ночью холодно в разодранных одеждах,
Во мне страдает дух, и плоть болит во мне,
          Тень смерти – на усталых веждах.
И все-таки я прав, я чист перед Тобой,
Не ведаю, Господь, за что терплю мученье.
Земля, ты кровь мою невинную не скрой, –
          Да вопиет она о мщенье!

Вилдат

Скажи, ты видел ли, чтоб Бог вознаграждал
          Людей жестоких и лукавых,
          Чтоб Он поддерживал неправых
          И непорочных отвергал?
          О нет, – в шатре у беззаконных
          Померкнет радостный очаг,
          Он восстановит угнетенных,
          И будет к праведному благ,
          И суд рабам своим дарует.
          Но кары Божьей не минует
          Творящий темные дела:
          Когда в броне он бесполезной
          Уйдет от палицы железной,
          Настигнет медная стрела:
          За грех твой скорбь вошла в обитель
          И за вину твоих детей
          Рукою любящей Своей
          Тебя карает Вседержитель.
          Терпи, смиряйся и молчи.

Иов

          Все утешения напрасны,
          О бесполезные врачи!
          Шатры злодеев – безопасны,
          Дома грабителей полны
          Благословенной тишины.
Я знаю: правды нет, и все ж о ней тоскую,
          Без правды жить я не хочу,
          Лишь только вспомню – негодую
          И содрогаюсь и ропщу.
Не буду я молчать, не буду покоряться,
Невинен я, – и пусть меня накажет Бог.
          О, если б с Ним я только мог,
          Как равный с равным состязаться!
          Но нет возмездья, нет суда.
          Ужель Он праведных не любит,
          И злых, и добрых вместе губит?
Зачем, о Господи, не ведает труда
          И богатеет нечестивый?
Зачем обильный плод ему приносят нивы,
          И множатся в полях его стада?
Зачем преступные живут среди веселий,
          Пируют, смерти не боясь?
          Их дети прыгают, смеясь,
          Под звук тимпана и свирели.
          Господь забыл Своих рабов,
          Он не поможет угнетенным,
          Он не утешит бедняков, –
          Он землю отдал беззаконным.
          И отторгают от сосцов
Младенцев плачущих, живут под кровом неба
Нагие без одежд, голодные без хлеба.
          Меж тем, как должен быть злодей
Соломинкой, Господь, в живой руке Твоей,
          Былинкой, ветром уносимой, –
          Он жизнь кончает, невредимый.
«Его потомству Бог возмездье бережет», –
          Так кто-нибудь из вас мне скажет.
Но пусть и сам злодей от мести Божьей пьет,
Пускай Господь самих грабителей накажет,
     А до детей и до грядущих бед
          Им после смерти – дела нет.
          Скопилось в мире слишком много
          Неотомщаемых обид, –
          И это видят очи Бога,
          Он это терпит и молчит!

Софар

     Не говори, что Бог несправедлив,
Но люди Вечного постигнуть не умеют.
Лишь сердцем мудрые, гордыню укротив,
               Пред Ним благоговеют, –
          Затем, что свят Его закон,
          И в сонме ангелов небесных
          Он страшным для очей телесных
          Великолепьем окружен.
И если б отнял Он на миг Свое дыханье,
     И сердце обратил к Себе Господь, –
Погиб бы человек и всякое созданье,
И возвратилась бы во прах живая плоть.
          Ты сам избрал свою дорогу:
          На бремя жизни не ропщи.
Будь добрым для себя, не угождая Богу,
И за добро свое награды не ищи.
          Мы по земле пройдем, как тени,
          Учись у древних мудрецов,
          Учись у прошлых поколений,
          У наших дедов и отцов.
А мы – вчерашние и ничего не знаем,
Во всем ничтожные – во благе и во зле,
          Мы, не достигнув на земле
     Ни мудрости, ни счастья, – умираем.

Иов

О, если б мог судьбой я поменяться с вами,
Не так же ли, как вы, главой бы я кивал,
Старался бы помочь в страданиях словами,
          Движеньем губ вас утешал.
          Но тот, чье сердце в счастье дремлет,
Понять чужую скорбь не может никогда.
          Кричу: обида! Бог не внемлет,
          Я вопию, – и нет суда.
И что мы – для Него? Зачем подстерегает,
          Зачем испытывает нас
          Он каждый день и каждый час,
И мстит, и горечью нам душу пресыщает?
Не Ты ль образовал, скрепил костями плоть,
И жизнь не Сам ли Ты вдохнул в меня, Господь,
Не Ты ли надо мной трудился, как ваятель?
          За что невинного губить?
          Ужели хочешь истребить
          Ты дело рук Твоих, Создатель?
          И в нескончаемой борьбе
Зачем меня врагом поставил Ты Себе?
Кого преследуешь? Как ураган – пылинку,
Меня похитит смерть. Я слаб и одинок.
Не гонишь ли, Господь, Ты сорванный листок,
Не сокрушаешь ли увядшую былинку?
Кто знает, доживу ль до завтрашнего дня.
Вот скоро я умру, – поищешь, – нет меня.
Уйду – и не вернусь – в страну могильной сени,
В страну безмолвия и ужаса, и тени.
Когда могучий ствол повалит дровосек,
Еще надежда есть, что вновь зазеленеет
Полузасохший пень и даст живой побег,
Как только брызнет дождь и сыростью повеет;
А если человек с лица земли исчез, –
Он не вернется вновь, из гроба не воспрянет,
          Во прахе ляжет и не встанет
          Он до скончания небес.
О, если у Тебя могущество и благость,
          Господь, что значит грех людей,
Зачем бы не простить и осуждений тягость
               Не снять с души моей?
Ответь же, выслушай, Владыка, оправданье,
Иль лучше, – нет, оставь, оставь меня, забудь,
Чтоб мне опомниться, перевести дыханье,
Не мучай, отступи и дай мне отдохнуть!

III

Смертному Бог отвечал несказанным глаголом из бури.
Иов лежал пред лицом Иеговы в прахе и пепле:
«Вот я ничтожен, о Господи! Мне ли с Тобою бороться?
Руку мою на уста полагаю, умолкнув навеки».
Но против воли, меж тем как лежал он во прахе и пепле –
Ненасыщенное правдою сердце его возмущалось.

Бог возвратил ему прежнее счастье, богатство умножил.
Новые дети на празднике светлом опять пировали.
Овцы, быки и верблюды в долинах паслись безмятежных.
Умер он в старости, долгими днями вполне насыщенный,
И до колена четвертого внуков и правнуков видел.

Только в морщинах лица его вечная дума таилась,
Только и в радости взор омрачен был неведомой скорбью:
Тщетно за всех угнетенных алкала душа его правды, –
Правды Господь никому никогда на земле не откроет.

1892 г.
Сборник «Новые стихотворения 1891–1895».