«На погорелом месте» Н. Некрасов

Славу богу, хоть ночь-то светла!
Увлекаться так глупо и стыдно.
Мы устали, промокли дотла,
А кругом деревеньки не видно.

Наконец увидал я бугор,
Там угрюмые сосны стояли,
И под ними дымился костер,
Мы с Трофимом туда побежали.

«Горевали, а вот и ночлег!»
– Табор, что ли, цыганский там? – «Нету!
Не видать ни коней, ни телег,
Не заметно и красного цвету.

У цыганок, куда ни взгляни,
Красный цвет – это первое дело!»
– Косари? – «Кабы были они,
Хоть одна бы тут женщина пела».

– Пастухи ли огонь развели?.. –
Через пни погорелого бора
К неширокой реке мы пришли
И разгадку увидели скоро:

Погорельцы разбили тут стан.
К нам навстречу ребята бежали:
«Не видали вы наших крестьян?
Побираться пошли – да пропали!»

– Не видали!.. – Весь табор притих…
Звучно щиплет траву лошаденка,
Бабы нянчат младенцев грудных,
Утешают ребят старушонка:

«Воля божья: усните скорей!
Эту ночь потерпите вы только!
Завтра вам накуплю калачей.
Вот и деньги… Глядите-ка сколько!»

– Где ты, бабушка, денег взяла? –
«У оконца, на месячном свете,
В ночи зимние пряжу пряла…»
Побренчали казной ее дети…

Старый дед, словно царь Соломон,
Роздал им кой-какую одежу.
Патриархом библейских времен
Он глядел, завернувшись в рогожу:

Величавая строгость в чертах,
Череп голый, нависшие брови,
На груди и на голых ногах
След недавних обжогов и крови.

Мой вожатый к нему подлетел:
«Здравствуй, дедко!» – Живите здоровы! –
«Погорели? А хлеб уцелел?
Уцелели лошадки, коровы?..»

– Хлебу было сгореть мудрено, –
Отвечал патриарх неохотно, –
Мы его не имели давно.
Спите, детки, окутавшись плотно!

А к костру не ложитесь: огонь
Подползет – опалит волосенки.
Уцелел – из двенадцати – конь,
Из семнадцати – три коровенки. –

«Нет и ваших дремучих лесов?
Век росли, а в неделю пропали!»
– Соблазняли они мужиков,
Шутка! сколько у барина крали! –

Молча взял он ружье у меня,
Осмотрел, осторожно поставил.
Я сказал: «Беспощадней огня
Нет врага – ничего не оставил!»

– Не скажи. Рассудила судьба.
Что нельзя же без древа-то в мире,
И оставила нам на гроба
Эти сосны… – (Их было четыре…)

1874 г.

Из цикла «Ночлеги».