«На смерть поэта» Н. Огарёв

(По перечтении «Евгения Онегина»)

Зачем душа тоски полна,
Зачем опять грустить готова,
Какое облако волна
Печально отразила снова?
Мечтаний тяжких грустный рой
Поэта глас в душе поэта
Воззвал из дремоты немой.
Поэт погиб уже для света,
Но песнь его еще звучит,
Но лира громкими струнами
Звенит, еще с тех пор звенит,
Как вдохновенными перстами
Он всколебал их перед нами.

И трепет их в цепи времен
Дойдет до позднего потомства,
Ему напомнит скорбно он,
Как пал поэт от вероломства,
И будет страшный приговор
Неумолим. Врагов поэта
В могилах праведный укор
Отыщет в будущие лета,
И кости этих мертвецов,
Уж подточенные червями,
Вздрогнут на дне своих гробов
И под согнившими крестами
Истлеют, прокляты веками.

Но что ж! но что ж! поэта нет!
Его ж убийца – он на воле,
Красив и горд, во цвете лет,
Гуляет весел в сладкой доле.
И весь, весь этот черный хор
Клеветников большого света,
В себе носивший заговор
Против спокойствия поэта,
Все живы, все, – а мести нет.
И с разъяренными очами
Им не гналась она вослед,
Неся укор за их стопами,
Не вгрызлась в совесть их зубами…

А тот, чья дерзкая рука
Полмир цепями обвивая,
И несогбенна и крепка,
Как бы железом облитая,
Свободой дышащую грудь
Не устыдилась своевольно
В мундир лакейский затянуть, –
Он зло, и низостно, и больно
Поэта душу уязвил,
Когда коварными устами
Ему он милость подарил
И замешал между рабами
Поэта с вольными мечтами.

Из лавр и терния венец
Поэту дан в удел судьбою,
И пал он жертвой наконец
Неумолимою толпою
Ему расставленных сетей.
Земля, земля! зачем ты губишь
Прекрасных из твоих людей!
Одну траву растишь и любишь,
И вянет злак среди полей;
Или, враждуя с небесами
Враждой старинною твоей,
Ты имя избранных меж нами
Гнетешь страдальчества цепями,

Пускай теперь слеза моя,
И негодуя и тоскуя,
Как дар единый от меня
Падет на урну гробовую;
И если в форме неземной,
Перерожденный дух поэта
Еще витает над страной
Уж им покинутого света –
Мою слезу увидит он
И незаметными перстами
Мне здешней жизни краткий сон
Благословит, с его скорбями
И благородными мечтами.

Сентябрь 1837 г.