«На улице» А. Плещеев

Вот бежит по тротуару
Моего соседа дочь.
Стройный стан, коса густая,
Глазки черные, как ночь.

В платье стареньком, в дырявой
Кацавейке на плечах;
Знать, с лекарством из аптеки
Пузырек у ней в руках.

Уж давно недугом тяжким
Бедный мой сосед томим;
И давно столяр-хозяин
Заменил его другим.

Дочь бежит, дрожа от стужи,
А на плиты яркий свет
Бьет волной из магазинов;
И чего-чего в них нет!

Серебро, хрусталь и бронза,
Ленты, бархат и атлас…
И прохожие от окон
Отвести не могут глаз.

Хоть и холод погоняет
И домой пора давно,
А с толпой остановилась
Поглядеть она в окно.

Перетянута в корсете,
Иностранка за столом
Что-то пишет… Чай, тепло ей,
Хорошо в житье таком.

Вот две барыни приходят;
Разодеты в пух оне!
Смотрят вещи дорогие…
Отложили к стороне.

Может, их они наденут
Нынче вечером на бал.
Славно жить богатым людям:
Что по вкусу, то и взял.

И невольно защемила
Сердце девичье тоска;
Видно, вспомнила бедняжка
Про больного старика.

И пошла в свой угол темный,
В свой сырой могильный склеп,
Где слезами обливают
Ребятишки черствый хлеб,

Мать сидит и дни и ночи
Над работой заказной,
Чуткий слух свой напрягая,
Не застонет ли больной;

Где, лохмотьями прикрытый,
На полу лежит отец
С неподвижным, тусклым взором,
Желтый, словно как мертвец.

Вот она уж близко дому;
Но при свете фонарей
Видит вдруг – красивый барин
Очутился перед ней.

Он глядит ей смело в очи,
И глядит не в первый раз, –
Где б она ни проходила,
С ней встречается тотчас.

И не раз она слыхала
От него такую речь:
«Полюби! тебя я стану
Холить, нежить и беречь.

Будешь ездить ты в карете,
Будешь в бархате ходить.
Как пойдет к твоей головке
Жемчуга большого нить!

Знатной барыней ты будешь,
И семью твою тогда
Перестанет в жестких лапах
Мять сердитая нужда».

Хоть и прочь она бежала
От лукавых тех речей,
Но потом они звучали
Ей порой в тиши ночей.

И теперь, домой вернувшись,
Молчалива и грустна,
Долго думала о чем-то
И вздыхала всё она…

1861 г.