Секстина

Провансальская куртуазная традиция подарила мировой культуре множество интересных поэтических форм. Многие из них течением времени трансформировались и превратились в другие оригинальные жанры. Ярким примером такой метаморфозы является канцона. На её основе возникли такие жанры, как рондо, дескорт и тенцона. Ещё одной эффектной разновидностью канцоны стала секстина. Рассмотрим, что представляют собой произведения в этом жанре, и проиллюстрируем его примерами.

Термин «секстина» происходит из итальянского слова «sestina», которое, в свою очередь, восходит к латинскому «sex», что означает «шесть». Секстина относится к твёрдым поэтическим формам, она включает шесть строф по шесть строк в строфе. В каждом новом шестистишии повторяются слова из предыдущего. Рифмы располагаются по принципу retrogradatio cruciata: рифмы, использованные в первой строфе, повторяются в остальных в последовательности 6-1-5-2-4-3. То есть, рифма из шестой строки первой строфы повторяется в первой строке второй строфы, рифма из первой строки первой строфы становится второй во второй строфе и т. д. Схема классической секстины такова: ABCDEF FAEBDC CFDABE ECBFAD DEACFB BDFECA ECA. Обычно секстина заканчивается трёхстишием, в котором содержатся все шесть рифмообразующих слов.

Считается, что автором этой сложной поэтической формы был средневековый поэт, провансальский трубадур Арнаут Даниэль (в литературе встречаются варианты Арно и Арнальдо Даниэль). Его произведения считаются тяжеловесными, наполненными туманными образами и сложными метафорами, однако именно они вдохновили таких известных авторов, как Данте Алигьери и Франческо Петрарку на создание собственных изысканных произведений. Вот отрывок одной из секстин Даниэля в переводе А. Г. Наймана:

Слепую страсть, что в сердце входит,
Не вырвет коготь, не отхватит бритва
Льстеца, который ложью губит душу;
Такого вздуть бы суковатой веткой,
Но, прячась даже от родного брата,
Я счастлив, в сад сбежав или под крышу.
Спешу я мыслью к ней под крышу.
Куда, мне на беду, никто не входит,
Где в каждом я найду врага – не брата;
Я трепещу, словно у горла бритва,
Дрожу, как школьник, ждущий порки веткой,
Так я боюсь, что отравлю ей душу.
Пускай она лишь плоть – не душу
Отдаст, меня пустив к себе под крышу!
Она сечёт меня больней, чем веткой,
Я раб её, который к ней не входит.
Как телу – омовение и бритва,
Я стану нужен ей. Что мне до брата!

«Слепую страсть, что в сердце входит…».

Исследователи отмечают, что именно в творчестве Петрарки и Данте секстина получила окончательное оформление. Вот отрывок одного из произведений Франческо Петрарки в переводе Е. М. Солоновича:

Когда приходит новый день на землю,
Иную тварь отпугивает солнце,
Но большинство не спит в дневную пору;
Когда же вечер зажигает звёзды,
Кто в дом спешит, а кто – укрыться в чаще,
Чтоб отдохнуть хотя бы до рассвета.
А я, как наступает час рассвета,
Что гонит тень, окутавшую землю,
И сонных тварей поднимает в чаще,
Со вздохами не расстаюсь при солнце,
И плачу, увидав на небе звёзды,
И жду с надеждой утреннюю пору.
Когда сменяет ночь дневную пору
И всходят для других лучи рассвета,
Я на жестокие взираю звёзды
И плоть кляну – чувствительную землю, –
И первый день, когда увидел солнце,
И выгляжу, как будто вскормлен в чаще.

«Когда приходит новый день на землю…».

В России к этому жанру обращались такие поэты, как В. Я. Брюсов, Л. А. Мей, М. А. Кузмин, К. Д. Бальмонт и некоторые другие.

Всё кончено! Я понял безнадежность
Меня издавна мучившей мечты.
Мою любовь, и страсть мою, и нежность
Ни перед кем я не пролью, – и ты,
Моя душа, смиришь свою мятежность,
В напрасной жажде вещей Красоты!

Как сладостно на голос Красоты,
Закрыв глаза, стремиться в безнадежность,
И бросить жизнь в кипящую мятежность!
Как сладостно сгореть в огне мечты,
В безумном сне, где слиты «я» и «ты»,
Где ранит на смерть лезвиями нежность!

«Отреченье», В. Я. Брюсов.

О, похоть, похоть! ты – как нетопырь
Дитя-урод зловонного болота,
Костёр, который осветил пустырь
Сусальная беззлатка – позолота
Ты тяжела, как сто пудовых гирь
Нет у тебя, ползучая, полёта.

И разве можно требовать полёта
От мыши, что зовётся нетопырь,
И разве ждать ажурности от гирь,
И разве аромат вдыхать болота,
И разве есть в хлопушке позолота
И разве тени может дать пустырь?

«О похоть, похоть! Ты – как нетопырь…», Игорь Северянин.

Интересно, что Игорь Северянин пробовал переработать секстину. Он создавал стихи из пяти строк, рифмуя их по аналогии с секстинами по схеме 5-4-1-3-2.

Литературные опыты, связанные с этой формой, продолжались на протяжении всего Серебряного века. Авторы более поздних эпох почти не обращались к секстине, поскольку её структура слишком сложна и тяжеловесна. В современной поэзии секстина не востребована и встречается крайне редко.