«Сон» М. Лохвицкая

1

	Снилось мне – мы жили в старом доме,
	Тишина царила в гулких залах.
	По стенам висели в ряд портреты
	И смотрели острыми глазами.
В старой спальне – старое убранство,
Все с гербами, в темных, строгих тонах.
Посредине – ложе с балдахином.
Между двух зеркал оно стояло,
Повторяясь ими бесконечно.
	Но когда являлся мой любимый –
	Волшебством здесь все преображалось.
	Колебались ткани занавесок,
	Зацветали затканные розы –
	И со стен суровые портреты
	На меня приветливей смотрели.

2

	Между ними был один старинный
	На заклятом дереве портретик, –
	Черный, злой, горбатый человечек:
	Дикий профиль, волосы щетиной,
	Рот широкий с волчьими зубами.
Страшных снов таинственный гадатель,
Черных дней зловещий прорицатель,
Он висел в моей опочивальне
Прямо, прямо против изголовья.
	Обладал одним он странным свойством:
	Если в доме было все спокойно,
	Если друг ко мне был благосклонен, –
	Злой горбун угрюмо хмурил брови.
Если ж небо жизни омрачалось,
Если в доме грусть была иль горе,
Или милый на меня сердился, –
Злой горбун зиял улыбкой страшной.

3

	Снилось мне, что раз, проснувшись утром,
	Чувствую, что сердце тихо ноет.
	Я спешу к волшебному портрету,
	Подхожу, смотрю, – горбун смеется…
Сердце сжалось. Кровь захолодела.
Вспоминать я стала день вчерашний,
Не случилось ли какое горе,
Или я пред другом провинилась? –
Ничего припомнить не могу я,
Только сердце бьется все больнее.
	Подошла я к зеркалу двойному
	Расчесать каштановые косы.
	Вижу – лик мой в зеркале белеет
	Молодой и нежной красотою.
И в душе я гордо усмехнулась.
И в душе воскресли все надежды!
Молода еще я и прекрасна.
Мы еще поборемся, любимый!

4

	Я оделась в легкие одежды,
	В белый цвет, как любит мой любимый,
	И спешу по лестнице заветной,
	Что ведет в его опочивальню.
Я спешу и вижу – мне навстречу
Вся в слезах бежит моя служанка, –
На три дня уехал повелитель,
Ждать его велел не засыпая.
	Как змея холодная и злая
	Жажда смерти в сердце шевельнулась,
	Но любовь посеяла надежду:
	Как-нибудь три дня переживу я,
	Как-нибудь перенесу разлуку.

5

Я ждала его три долгих ночи.
Три зари я без него встречала.
К вечеру на третий день уснула.
Вдруг, сквозь сон, послышались мне стуки,
Стуки, шумы, звоны, разговоры,
Голос друга, смех его веселый…
Я проснулась, – звуки отзвучали…
Голоса угасли в отдаленье…
Где-то дверь захлопнулась… Все стихло.

6

Я – к портрету. Он опять смеется.
Злой горбун оскалил волчьи зубы.
Я зову, – бежит моя служанка,
Говорю: «Подай мои наряды.
	Принеси запястья, ожерелья,
	Шелк и бархат, жемчуг и алмазы,
	Я хочу одеться королевой,
	Потому что мой король вернулся!»
– Госпожа, – лепечет мне служанка, –
Не один вернулся повелитель,
Не один – с чужой нарядной дамой.
И портрет ее велел повесить
Над твоею брачною постелью».
	(В нашем доме был такой обычай:
	Кто бы ни был новый посетитель, –
	Вмиг лицо его изображалось
	На доске волшебной против входа).
Обернулась я и вижу – точно,
Над моим висит он изголовьем,
Подошла я с трепетом к портрету,
Подошла, взглянула – изумилась.
	Вместо глаз – две круглые гляделки,
	Грубый нос и брови – как колеса,
	Толстых губ нахальная улыбка
	С добродушно-глупым выраженьем.
О, когда б она была прекрасна, –
Я б изныла ревностью бессильной!
Но взглянув на эту, – почему-то
Умереть я снова захотела…

7

	До зари очей я не смыкала.
	Рано утром, слышу, под окошком,
	Чей-то голос, женский и визгливый,
	Говорит кому-то: «До свиданья».
Я – к окну. И вижу – наши кони;
Вороной и белая лошадка,
Будто день и ночь, впряглись в карету,
А в карету входит незнакомка.
Круглыми как бусины глазами
Смотрит вверх, коротенькой рукою
Поцелуй кому-то посылает
И твердит: «До скорого свиданья!»
	В третий раз я смерти пожелала.
	О, когда б уснуть и не проснуться!

8

Как-то скоро день сменился ночью,
Будто вовсе дня и не бывало,
Загорелись свечи и лампады,
Злой горбун широко скалит зубы.
	Я оделась в черный-черный бархат,
	В знак печали косы распустила,
	В черный флер закуталась и вышла.
	Я должна увидеть дорогого,
	Иль от боли сердце разорвется!
Я иду по залам одиноким.
В зеркалах мелькаю бледным ликом.
Тень моя колеблется за мною,
Бесконечно длится анфилада.
	По стенам висят пустые рамы,
	В рамах нет ни дам, ни кавалеров.
	Длинный стол мне заступил дорогу…
	Не дойти мне, видно, к дорогому!

9

За столом сидят, болтают гости,
Лица их так странно мне знакомы:
Слева те, что числятся живыми,
Справа те, что числятся в умерших.
Как пройти мне: слева или справа?
	Не хочу к живым! С живыми скучно.
	Разговоры заведут, расспросы,
	Заглянут в мою больную душу,
	Захотят узнать, что в ней сокрыто,
	Что и мне самой еще неясно.
Лучше – к мертвым. С мертвыми – отрадней.
Ничего им от меня не надо.
Лики их торжественно-бесстрастны,
Голоса – таинственно-беззвучны.
	И пошла я смело и спокойно,
	Длинный стол направо обогнула.
	Тихо, тихо мертвые сидели,
	Тихо вслед мне что-то зашептали.

10

Я бегу по лестнице заветной,
Подо мной поют, гудят ступени,
Каждая звучит особой нотой,
Выше, выше… будто я ступаю
По струнам певучего органа.
	Подо мной поют, гудят ступени
	О блаженном мщенье всепрощенья,
	А в душе – бушующее море!
	Жизнь и смерть слились в единый трепет!
О, мой друг, тебя ли я увижу?
Не в мечтах, не призраком, не в сказке?
Если есть такое счастье в мире, –
Наша жизнь – прекрасней сновиденья!
	Но дрожат, колеблются ступени,
	Между ними – черные провалы,
	А в провалах – бездна… Мрачной тенью
	Злой горбун вдруг вырос предо мною.

11

Он растет – и рост его ужасен.
Он взмахнул гигантскими руками.
Знаю, знаю, – надо мне проснуться,
Чтоб не пасть в зияющую бездну!.
	Поздно! Сном я больше не владею.
	Страшный сон моей владеет волей.
	Надо мною – хохот привиденья,
	Подо мной – бездонное пространство.
	Обрываюсь. Падаю. «Любимый!
	За тебя!»… Лечу и – просыпаюсь.

12

Нет такой волшебной, странной сказки,
Чтоб могла сравниться с правдой жизни,
В странных снах – таятся тайны духа,
В тайнах духа – скрыто откровенье.

1902–1904 гг.
Сборник «Стихотворения. Том V». Раздел «Сон».