«У двери» Я. Полонский

(Посвящается А. П. Чехову)

Однажды в ночь осеннюю,
      Пройдя пустынный двор,
Я на крутую лестницу
      Вскарабкался, как вор.

Там дверь одну заветную
      Впотьмах нащупал я
И постучался. – Милая!
      Не бойся… это я…

А мгла в окно разбитое
      Сползала на чердак,
И смрад стоял на лестнице,
      И шевелился мрак.

– Вот-вот она откликнется,
      И бледная рука
Меня обнимет трепетно
      При свете ночника.

По-прежнему, на грудь ко мне
      Склонясь, она вздохнет,
И страстный голосок ее
      Порвется и замрет…

Она – мой друг единственный,
      Она – мой идеал!
И снова в дверь дощатую
      Я тихо постучал.

– Прости меня, пусти меня,
      Я дрогну, ангел мой!
Измучен я, истерзан я
      Сомненьем и тоской.

И долго я стучался к ней –
      Стучался, звал и – вдруг
За дверью подозрительный
      Почудился мне стук.

Я дрогнул и весь замер я,
      Дыханье затая…
– Так вот ты как, – изменница!
      Лукавая змея!

Вдвоем ты… но… безумец я!
      Очнуться мне прра…
Здесь буду ждать соперника
      До позднего утра.

Все, все, чему так верил я, –
      Ничтожество и ложь!
Улика будет явная –
      Меня не проведешь…

Но притаив дыхание,
      Как сыщик у дверей,
Я не слыхал ни шороха,
      Ни скрипа, ни речей…

– О гнусность подозрения!
      Искупит ли вину
Отрадная уверенность
      Застать ее одну.

И, сердцем успокоенный,
      Я понял, что она
Моим же поведением
      Была оскорблена.

Недаром в час свидания
      У лестницы, внизу,
Подметил я в глазах ея
      Обидную слезу.

Не я ль – гордец бесчувственный! –
      Сознался ей, как трус,
Что я стыжусь любви моей,
      Что бедности стыжусь…

Проснулась страсть мятежная,
      Тоской изныла грудь;
Прости меня, пусти меня,
      Слова мои забудь.

Но чу!.. Опять сомнение!..
      Не ветер ли пахнул?
Не мышь ли? не соседи ли?
      Нет! – Кто же так вздохнул?

Так тяжко, гак мучительно
      Вздыхает смерть одна –
Что, если… счеты с жизнию
      Покончила она?

Увы! Никто не учит нас
      Любить и уповать;
А яд и дети малые
      Умеют добывать.

Мерещился мне труп ее,
      Потухшие глаза
И с горькой укоризною
      Застывшая слеза.

Я плакал, я с ума сходил,
      Я милой видел тень,
Холодную и бледную,
      Как этот серый день.

Уже в окно разбитое
      На сумрачный чердак
Глядело небо тусклое,
      Рассеивая мрак.

И дождь урчал по желобу,
      И ветер выл, как зверь…
Меня застали дворники
      Ломившегося в дверь.

Они узнали прежнего
      Жильца и, неспроста
Хихикая, сказали мне,
      Что комната пуста…

С тех пор я, как потерянный,
      Куда ни заходил,
Все было пусто, холодно…
      Чего-то – след простыл…

1888 г.