В чем своеобразие ранней лирики Батюшкова

На жизненном пути ему дарует гений
Неиссякаемый источник наслаждений
В замену счастия и скудных мира благ:
С ним муза тайная живет во всех местах
И в мире дивный мир любимцу созидает.

К. Батюшков

«В нем первом из русских поэтов художественный элемент явился преобладающим элементом. В стихах его много пластики, много скульптурности, если можно так выразиться. Стих его часто не только слышим уху, но видим глазу: хочется ощупать извивы и складки его мраморной драпировки» – так отзывался известный критик В. Г. Белинский о творчестве К. Батюшкова, поэта, который по мнению литературоведов придал русскому языку не свойственные ранее гибкость и гармонию. Примечательно, что некоторые критики называют Батюшкова «Пушкиным до Пушкина», безошибочно угадывая в нем предшественника великого поэта.

К вершине Парнаса

Молодой Батюшков – певец жизни и сладострастья. Его лирический герой – молодой и веселый поэт, восторженно принимающий радости жизни. Он славит юность, дружбу и любовь, наслаждается возможностью пить выписной портер, вкушать сочны апельсины и вдыхать благоуханье роз. Таким восприятием окружающей действительности Константин Николаевич был обязан прежде всему своему двоюродному дядюшке-эпикурейцу, Михаилу Никитичу Муравьеву. Находясь под влиянием своего образованного родственника, будущий поэт в совершенстве освоил латинский язык и увлекся древней классической литературой. Михаил Никитич ввёл племянника в свой круг, познакомил с Г. Р. Державиным, В. В. Капнистом, А. Н. Олениным, Н. А. Львовым. В 1805 г. юный Константин дебютировал в печати. Журнал «Новости русской литературы» опубликовал его стихотворение «Послание к стихам моим».

Так на литературном небосклоне появился новый поэт. Своеобразие ранней лирики Батюшкова заключается в лёгкости и непринужденности, с которыми автор отражает в своих стихах душевные порывы, мимолетные грезы и любовные фантазии. Константин Николаевич намеренно отказался от напыщенного пафосно-одиозного стиля, господствующего в русской поэзии XVIII века, выбрав жанр дружеских посланий и элегий.

Батюшков и сам любил говаривать, что «в первом периоде молодости» основными чертами его характера были «пылкость и беспечность». Об этом он пишет:

Ах, почто же мне заране,
Друг любезный, унывать? –
Вся судьба моя в стакане!
Станем пить и воспевать:
«Счастлив! счастлив, кто цветами
Дни любови украшал,
Пел с беспечными друзьями,
А о счастии… мечтал!»

(«К Петину»)

И призывает избавиться от невзгод:

Мы потопим горесть нашу,
Други! в эту полну чашу,
Выпьем разом и до дна
Море светлого вина!

(«Веселый час»)

Чаша, как атрибут юности и жизнелюбия, нередко встречается в ранних стихах Батюшкова. Таким его и любили изображать друзья: молодым, искристым, «в венке из роз и с прадедовской чашей в руке».

Любовь и смерть

В любовной поэзии «сладкоречивый и моложавый» Батюшков – тоже признанный новатор. Излишняя стыдливость и жеманные ужимки ему не свойственны. Поэт пылко описывает бурный водоворот страстей, коим для него является истинное чувство. В отличие от современников он восхищенно описывает свою героиню. Возлюбленная поэта – не бесплотный невесомый призрак, а земная женщина из плоти и крови с рассыпанными по плечам локонами и пунцовыми как розы устами:

Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.

(«Мой гений»)

Или:

…пылающи ланиты
Розы ярким багрецом.
И уста, в которых тает
Пурпуровый виноград.

(«Вакханка»)

Удивительно, но даже мотивы смерти звучат в ранней лирике Батюшкова звучат оптимистично. Без трагизма и меланхолии молодой поэт изображает завершение земного пути. Для него смерть – это всего лишь переход из жизни в античный загробный мир, где по-прежнему звучат «гимны радости» и продолжается праздник сладострастья:

И тогда тропой безвестной,
Долу, к тихим берегам,
Сам он, бог любви прелестной,
Проведет нас по цветам
В тот Элизий, где всё тает
Чувством неги и любви,
Где любовник воскресает
С новым пламенем в крови,
Где, любуясь пляской граций,
Нимф, сплетенных в хоровод,
С Делией своей Гораций
Гимны радости поет.

Во время войны с Наполеоном в сознании Константина Николаевича обозначился глубокий перелом. Несмотря на то, что Россия одержала победу, мрачные картины пережитого навсегда врезались в память поэта. К мрачным раздумьям о разрушении картины прежнего мира добавился тяжёлый опыт личных неудач. Из батюшковской поэзии навсегда ушла былая лёгкость. В творчестве недавнего беспечного эпикурейца начался новый период…