«Автобусом по Москве» В. Маяковский

Десять прошло.
                         Понимаете?
                                             Десять!
Как же ж
              поэтам не стараться?
Как
      на театре
                     актерам не чудесить?
Как
      не литься
                      лавой демонстраций?
Десять лет –
                      сразу не минуют.
Десять лет –
                      ужасно много!
А мы
        вспоминаем
                            любую из минут.
С каждой
               минутой
                             шагали в ногу.

Кто не помнит только
переулок
              Орликов?!
В семнадцатом
                         из Орликова
выпускали голенькова.
А теперь
              задираю голову мою
на Запад
              и на Восток,
на Север
               и на Юг.
Солнцами
                окон
                       сияет Госторг,
Ваня
        и Вася –
иди,
       одевайся!

Полдома
              на Тверской
(Газетного угол).
Всю ночь
               и день-деньской –
сквозь окошки
                      вьюга.
Этот дом
               пустой
орал
        на всех:
– Гражданин,
                      стой!
Руки вверх! –
Не послушал окрика, –
от тебя –
                мокренько.
Дом –
            теперь:
                        огня игра.
Подходи хоть ночью ты!
Тут
      тебе
              телеграф –
сбоку почты.
Влю-
        блен
                весь-
                         ма –
вмес-
         то
             пись-
                      ма
к милке
            прямо
шли телеграммы.
На Кузнецком
                      на мосту,
где дома
              сейчас
                         растут, –
помню,
           было:
пала
        кобыла,
а толпа
            над дохлой
голодная
               охала.
А теперь
              магазин
горит
         для разинь.
Ваня
        наряден.
Идет,
         и губа его
вся
      в шоколаде
с фабрики Бабаева.

Вечером
              и поутру,
с трубами
                 и без труб –
подымал
              невозможный труд
улиц
        разрушенных
                             труп.
Под скромностью
                            ложной
                                        радость не тая,
ору
      с победителями
                                голода и тьмы:
– Это –
               я!
Это –
          мы!

1927 г.