«Как работает республика демократическая?» В. Маяковский

Стихотворение опытное. Восторженно критическое

Словно дети, просящие с медом ковригу,
буржуи вымаливают:
«Паспорточек бы!
В Р-и-и-и-гу!»
Поэтому,
думаю,
не лишнее
выслушать очевидевшего благоустройства заграничные.
Во-первых,
как это ни странно,
и Латвия – страна.
Все причиндалы, полагающиеся странам,
имеет и она.
И правительство (управляют которые),
и народонаселение,
и территория…

Территория

Территории, собственно говоря, нет –
только делают вид…
Просто полгубернии отдельно лежит.
А чтоб в этом
никто
не убедился воочию –
поезда от границ отходят ночью.

Спишь,
а паровоз
старается,
ревет –
и взад,
и вперед,
и топчется на месте.
Думаешь утром – напутешествовался вот! –
а до Риги
всего
верст сто или двести.

Ригу не выругаешь –
чистенький вид.
Публика мыта.
Мостовая блестит.
Отчего же
у нас
грязно и гадко?
Дело простое –
в размерах разгадка:
такая была б Русь –
в три часа
всю берусь
и умыть и причесать.

Армия

Об армии не буду отзываться худо:
откуда ее набрать с двухмиллионного люда?!
(Кой о чем приходится помолчать условиться,
помните? – пословица:
«Не плюй вниз
в ожидании виз»).

Войска мало,
но выглядит мило.
На меня б
на одного
уж во всяком случае хватило.
Тем более, говорят, что и пушки есть:
не то пять,
не то шесть.

Правительство

Латвией управляет учредилка.
Учредилка – место, где спорят пылко.
А чтоб языками вертели не слишком часто,
председателя выбрали –
господин Чаксте.

Республика много демократичней, чем у нас.
Ясно без слов.
Все решается большинством голосов.
(Если выборы в руках
– понимаете сами –
трудно ли обзавестись нужными голосами!)
Голоснули,
подсчитали –
и вопрос ясен…
Земля помещикам и перешла восвояси.
Не с собой же спорить!
Глупо и скучно.
Для споров
несколько эсдечков приручено.
Если же очень шебутятся с левых мест,
проголосуют –
и пожалуйте под арест.
Чтоб удостовериться,
правдивы мои слова ли,
спросите у Дермана –
его «проголосовали».

Свобода слова

Конечно,
ни для кого не ново,
что у демократов свобода слова.
У нас цензура –
разрешат или запретят.
Кому такие ужасы не претят?!
А в Латвии свободно –
печатай сколько угодно!
Кто не верит,
убедитесь на моем личном примере.

Напечатал «Люблю» –
любовная лирика.
Вещь – безобиднее найдите в мире-ка!
А полиция – хоть бы что!
Насчет репрессий вяло.
Едва-едва через три дня арестовала.

Свобода манифестаций

И насчет демонстраций свобод немало –
ходи и пой досыта и до отвала!
А чтоб не пели чего,
устои ломая, –
учредилку открыли в день маёвки.
Даже парад правительственный – первого мая.
Не правда ли,
ловкие головки?!
Народ на маёвку повалил валом:
только
отчего-то
распелись «Интернационалом».
И в общем ничего,
сошло мило –
только человек пятьдесят полиция побила.
А чтоб было по-домашнему,
а не официально-важно,
полиция в буршей была переряжена.

Культура

Что Россия?
Россия дура!
То-то за границей –
за границей культура.
Поэту в России –
одна грусть!
А в Латвии
каждый знает тебя наизусть.
В Латвии
даже министр каждый –
и то томится духовной жаждой.
Есть аудитории.
И залы есть.
Мне и захотелось лекциишку прочесть.
Лекцию не утаишь.
Лекция – что шило.
Пришлось просить,
чтоб полиция разрешила.
Жду разрешения
у господина префекта.
Господин симпатичный –
в погончиках некто.
У нас
с бумажкой
натерпелись бы волокит,
а он
и не взглянул на бумажкин вид.
Сразу говорит:
«Запрещается.
Прощайте!»
– Разрешите, – прошу, –
ну чего вы запрещаете? –
Вотще!
«Квесис, – говорит, – против футуризма вообще».
Спрашиваю,
в поклоне свесясь:
– Что это за кушанье такое –
К-в-е-с-и-с? –
«Министр внудел,
– префект рёк –
образованный –
знает вас вдоль и поперек».
– А Квесис
не запрещает,
ежели человек – брюнет? –
спрашиваю в бессильной яри.
«Нет, – говорит, –
на брюнетов запрещения нет».
Слава богу!
(я-то, на всякий случай – карий).

Народонаселение

В Риге не видно худого народонаселения.
Голод попрятался на фабрики и в селения.
А в бульварной гуще –
народ жирнющий.
Щеки красные,
рот – во!
В России даже у нэпистов меньше рот.

А в остальном –
народ ничего,
даже довольно милый народ.

Мораль в общем

Зря,
ребята,
на Россию ропщем.

1922 г.