«Кассандра» Я. Полонский

То не ветер, – вздох Авроры
Всколыхнул морской туман;
Обозначилися горы
И во мгле Данаев стан…
Многобашенная Троя
Чутко дремлет: здесь и там
Жаждут мести, – жаждут боя… –
Жаждет отдыха Приам…

Лишь Кассандра легче тени,
Не спеша будить отца,
Проскользнула на ступени
Златоверхого дворца;
И в семье никто не знает, –
Кто проснулся, чей хитон
Белым призраком мелькает
В сонном сумраке колонн…

Ей в лицо прохлада дышит,
Ночи темь в её очах;
Складки длинные колышет
Удаляющийся шаг…
Глухи Гектора чертоги, –
Только храмы настежь, – там
Только мраморные боги
Предвкушают фимиам.

Аполлона жрец суровый
Не вчера ли ей предрек,
Что, едва зарею новой
Зарумянится восток,
К ней, – царевне, в тень священной
Рощи, где царит Эрот,
Новой страстью вдохновенный,
Аполлон сойдет с высот.

В этом видел он спасенье
Трои, замкнутой врагом,
И ей дал благословенье
Сочетаться с божеством;
Скрыв свое негодованье
К назиданиям жреца,
Дочь Приама на свиданье
Шла из отчего дворца.

Вот уж видны ей: могила, –
С новой урной саркофаг,
Даль залива и ветрила,
И костры, и дым в горах…
Вот и холм, – за ним высоко
Бледно-розовая мгла…
И Кассандра одиноко
В роковую сень вошла.

В дни счастливые, – бывало,
Жрица бога своего,
Дочь царя не раз лобзала
Ноги идола его;
Ныне сердце девы чистой
В жизнь увлек иной поток…
Замерла она в тенистой
Роще, глядя на восток. –

Алый блеск зари струится…
Это он идет, – не сон…
Наяву Кассандре снится
Светозарный Аполлон.
Руки – сила, ноги – крылья,
Голос – лиры сладкий звон…
– «Никого так не любил я»,
Говорить ей Аполлон…

«К жизни, к творчеству зову я
Тук земли, моря и – кровь…
Вечный свет тебе несу я,
Этот свет – моя любовь.
Неземное полюби ты,
О, земная красота!»
Девы вспыхнули ланиты,
И дрожат её уста.

– «В мире вечных ликований,
Посреди воздушных стран,
Ты не ведаешь страданий,
Ты не знаешь наших ран…
Слез твои не знают очи,
И тебе неведом страх;
Ни одной бессонной ночи
Не провел ты в небесах…»

Ей не внемлет бог влюбленный, –
Страстью дышит светлый лик;
Но Кассандры непреклонной
Руки сжаты, – взор поник.
«Полюбила б я, быть может,
Да любви мешает стыд…
Участь родины тревожит… –
Неизвестность тяготит.

Ты стрелой сразил Ахилла,
Но Зевес, отец твой, нам
За Ахилла мстит, и сила
Напирает на Пергам.
Я устала ненавидеть, –
Я любить хочу, но знай,
Я, любя, хочу предвидеть… –
Дар предвиденья мне дай!..»

Омраченный бог очами
Зорко в очи глянул ей
И вещал, встряхнув волнами
Золотых своих кудрей:
«Смертной девы но могу я
Сопричислить к божествам,
Но за негу поцелуя
Страшный дар тебе я дам.

Ты, – цветок живой природы, –
Мне милей моих богинь…
Я покинул неба своды, –
Ты – родной свой край покинь.
Позабудь порывы мщенья,
Ряд могил, отца, семью…
Да врачует дар прозренья
Душу скорбную твою!

От мечей, огня и дыма,
От цепей позорных – я
Унесу тебя незримо
В благодатные края.
Там, роясь, витают Грезы,
Там, красавица, пророчь,
Где любовью дышат розы,
Соловьи поют всю ночь!..»

Ароматный, знойно-сладкий
Не зефир ли опахнул
Грудь и плечи ей, и складкой
Белой ткани шевельнул?..
Луч блуждающей надежды
Озарил её черты,
Красота склонила вежды,
Устыдясь своей мечты.

Но волшебной речи сила
Разливала жар в крови,
И уж всё готово было
К торжеству его любви…
Вдруг Кассандра оглянулась
И – очами повела,
С диким воплем отшатнулась,
Вскинув руки, замерла.

Обезумев, оборвала
Шнур повязки головной,
И, как жертва, простонала:
«Боги, боги! что со мной?!!
Если я тобой любима,
Не к добру твоя любовь?!
Вижу я сквозь клубы дыма
Блеск мечей, резню и кровь…

Пирр на стогнах Илиона…
Вопли жен, – насилье, – плен…
Бой на рынке, бой у трона,
Бой среди родных мне стен!..
Не спасают и Пенаты
Утварь старого дворца, –
Грабят пышные палаты
Скиптроносного отца!

Или это сновиденье?..
Или это наяву?!..
Труп царя без погребенья,
Обезглавленный, во рву…
Тщетны вопли и молитвы…
Даже храм твой, Аполлон,
Вижу я, – в разгаре битвы
Закопчен и осквернен…

Даже гибель Илиона
Не разжалобит Судьбы…
Даже смерть Агамемнона
Не спасет его рабы…
Ах! Предчувствуя позор свой,
Мне ль прильнуть к твоей груди?!
Уходи, в глухой простор свой, –
От проклятий уходи!..»

И в одно мгновенье ока
Гневный лик его погас, –
Исступленной издалека
Он воззвал в последний раз.
Гром… И пыль пошла столбами…
Чу! не Фурии ли там
Погнались, свистя бичами,
За Кассандрой по следам?..

Веют белые одежды…
Слышен вой: «в коне… в коне
Гибель Трои!.. – Нет надежды!..
Или мне внимайте, – мне!..»
Прибежала… ноги босы,
Грудь, лицо, глаза в огне,
Растрепавшиеся косы
Разметались по спине.

Слыша дочери стенанье,
Просыпается Приам,
Но напрасны предреканья, –
Веры нет её речам.
Ей рыдать дают свободу,
Ничего не говоря, –
Обезумела! – народу
Шепчут ближние царя.

Дни бегут… Врагам поверив,
Троя в праздничных цветах;
Лишь она одна, измерив
Бездну зла, внушает страх…
Одичала… на ограде
Села и – глядит, стеня,
Как встречает царь Палладе
Посвященного коня.

Между 1890 и 1895 г.