«Мой апокалипсис» Н. Языков

1

Когда любви незнаменитой,
Мятежной, беглой и живой,
Я посвящал души открытой
И беспокойство и покой;
Когда надеждою виновной,
В часы общественного сна,
Невольно мучилась она
И в мир поэзии любовной,
Уединённа и нежна,
Летала с музой многословной,
Когда рогатая луна,
Богиня женских упований,
И ночи мрак, и вздор желаний –
Мою нестройную мечту,
Как сон волшебный, чаровали
И пустяками занимали
Младого сердца пустоту:
Чужим исполненный предметом,
Я обещался вам тогда
Всё объяснить; – но вот беда:
Я право не гожуся летом
Для вдохновенного труда.
Теперь свободнее мой гений:
Он рад, попрежнему, для вас
Забыть оковы сонной лени,
Увидеть радостный Парнас,
Непринуждёнными стихами
Вниманье ваше утомлять
И откровенно – перед вами –
Великий пост воспоминать.

2

Пора любовной лихорадки,
Невозвратимая пора!
Ещё я помню, как вчера,
Моей Камены беспорядки,
Мои немые вечера,
И цвет прославленной перчатки,
И почерк нежного пера!

3

Ты прав, ты прав, о сын Давида!
Всё суета, всё суета!
Как безрассудна, как пуста
Нам присуждённая Киприда!
С каким доверчивым огнём
Красе жеманной и надменной
Мы чувство сильное даём
Души впервые пробужденной!
Как часто юноша-певец
Для ней восторгами играет
И мирты слабости вплетает
В свой олимпический венец!
Она манит поэта взгляды,
Внимает сладостным стихам;
Но где награда за награды
И фимиам за фимиам?
Чужда божественного дара,
Питая чувственным свой ум,
Она ласкает, как фигляра,
Творца могущественных дум.

4

Поэту радости и хмеля,
И мне судил всесильный рок
Узнать практического Леля
Нравоучительный урок.
Я испытал любви желанье,
Её я пел, её я ждал:
Безумно было ожиданье,
Заманчив был мой идеал!
Моей тоски, моих приветов
Не понял слепок божества –
И все пропали – без ответов
Мои влюблённые слова.
Но был во мне, и слава Богу,
Избыток мужественных сил:
Я на парнасскую дорогу
Опять мой ум поворотил,
Я разгулялся понемногу –
И глупость страсти роковой
С души исчезла молодой!
Так с пробудившейся поляны
Слетают тёмные туманы,
Так, слыша выстрел, – кулики
На воздух мечутся с реки!

5

Но где ж она, и кто ж она,
Моя прошедшая царица?
Есть знаменитая страна,
Есть знаменитая столица;
На берегу весёлых вод,
В дыму торжественных сражений,
России всемогущий гений
Её воздвиг среди болот.
И ныне градом просвещенья
Она по северу слывёт,
Торгует, блещет и растёт,
Имеет даже наслажденья;
Но только эта сторона
Не пробуждает вдохновенья,
Для душ высоких – негодна –
И там-то место, где она,
Душа сего стихотворенья!

Примечания

Моей Камены беспорядки –
Здесь говорится о стихах,
Которых множество мой гений
В минуты сладких заблуждений
Писал на миленьких листах:
Мечты, элегии, – безделки,
Они и все – не хороши.
В них мысли – вздор, а чувства мелки
И нет ни вкуса, ни души.
Так поднебесная Венера
За месяц вздохов и тоски
Внушила мне лишь пустяки.
Вот вам отрывок для примера
Как заблуждался мой Пегас:
«Любовь, любовь, я помню живо
Счастливой день, как в первый раз
Ты сильным пламенем зажглась
В моей груди самолюбивой!
Тогда все чувства бытия
В одно прекрасное сливались
Они светлели, возвышались,
И гордо радовался я!»
Как это вяло, даже тёмно,
Слова, противные уму,
Язык поэзии наёмной
И жар негодный ни к чему!
Как принуждённы и негладки
Четыре первые стиха!
Как их чувствительность плоха,
Как выражения не кратки!
Конец опять не без греха:
В одно прекрасное сливались –
Они светлели, возвышались.
Какая мысль! и что оно
Тут неуместное одно?
И как они сюда попались?
Тогда все чувства бытия –
Какие, спрашиваю, чувства?
Тут явная галиматья
И без малейшего искусства!
И гордо радовался я –
К чему, зачем такая радость,
И что она, и где она,
В уме иль в сердце? – Здесь видна
Нерассудительная младость
И сумасшедшие мечты
Без нежности и красоты.

*

Мои немые вечера –
Здесь разумеются часы,
В тиши потерянные мною,
Когда я прихотям красы
Усердно рабствовал душою.
Бывало: месяц золотой
Едва над Ембахом зажжётся,
Иду по улице кривой,
И сердце прыгает и бьётся;
Пришёл – сажусь, по сторонам
Брожу влюблёнными глазами,
И односложными словами
Ласкаю любопытству дам.
Дадут огня . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . .
Один из этих вечеров
Вам верно памятен доселе:
Он был на Фоминой неделе.
Тогда задумчив, нездоров,
Я много слушал голосов,
А сам молчал красноречиво,
Смотря на краску потолка.
Глаза тускнели – и лениво
Держала голову рука.
Мечты Камены и Амура
Порой рождалися во мне;
Меж тем в почтенной тишине
Читались сказки Дарленкура.
Я чувствовал, я понимал . . .
. . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . .

*

И цвет прославленной перчатки –
Перчатка палевого цвета,
Весьма красива и нежна.
С руки прекрасного предмета
Она была подарена
В любви сопернику поэта;
За то обиженным певцом
В посланье гордом и живом
Тогда же мстительно воспета.
Счастливой юноша хранит
Сию прелестную перчатку,
Подарок матери Харит,
Души значительную взятку.
Он, верно, глядя на неё,
Воображение своё
Надеждой сладкою ласкает
И в очарованных мечтах
На славных Невских берегах
При свете месяца гуляет.

*

И почерк нежного пера –
Не знаю как – и может быть
Мне и не должно, и опасно
Стихами шутки непристрастной
И здесь, и с вами говорить
Об этой истине прекрасной:
Питомцы низменных отрад,
Судьи подсолнечного света
Нередко скромного поэта
За мысли чистые бранят;
Теперь божественная муза
В делах и чувствах невольна,
Как век священного союза,
Как М. . . . .нова жена.
И посему-то – на молчанье
Решился я переменить
Моё усердное желанье
И этот стих вам объяснить.

Безумно было ожиданье –
Прошу заметить, как правдивы,
Естественны и глубоки,
Как удивительно-учтивы
Слова и мысли сей строки!
Безумно было ожиданье! –
Тут много сказано, тут есть
Самостоятельная честь
И благородное признанье
В непоэтических делах,
Стихотвореньях и мечтах.
. . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . .
Ещё заметьте слово: было.
Недаром сказано оно:
Им навсегда умерщвлено
Всё, что недавно и давно
Мне сильно голову кружило,
Всё, что поэта научило,
Желать, не ведая чего,
И дар священный Аполлона
С холмов возвышенных его
Сводить к подошве Геликона.
Но, слава Господу! прошла
Любви могучая тревога;
Огонь Дельфического бога
Опять живит мои дела,
Опять спокойна и светла
Моя житейская дорога!

Эпилог

Довольно я наговорил,
Довольно ясны объясненья!
Я знаю – в них я погрешил
Против общественного мненья,
Против Кипридиных детей.
Быть может – юношеских дней
Мечты нескрытные, живые
Где-где весёлости моей
Внушали мысли удалые.
Я виноват; но знаю – вы
Поэта вашего поймёте
И шутку вольной головы
Невинной шуткой назовёте.