«Петербург» И. Анненский
Желтый пар петербургской зимы,
Желтый снег, облипающий плиты…
Я не знаю, где вы и где мы,
Только знаю, что крепко мы слиты.Сочинил ли нас царский указ?
Потопить ли нас шведы забыли?
Вместо сказки в прошедшем у нас
Только камни да страшные были.Только камни нам дал чародей,
Да Неву буро-желтого цвета,
Да пустыни немых площадей,
Где казнили людей до рассвета.А что было у нас на земле,
Чем вознесся орел наш двуглавый,
В темных лаврах гигант на скале, –
Завтра станет ребячьей забавой.Уж на что был он грозен и смел,
Да скакун его бешеный выдал,
Царь змеи раздавить не сумел,
И прижатая стала наш идол.Ни кремлей, ни чудес, ни святынь,
Ни миражей, ни слез, ни улыбки…
Только камни из мерзлых пустынь
Да сознанье проклятой ошибки.Даже в мае, когда разлиты
Белой ночи над волнами тени,
Там не чары весенней мечты,
Там отрава бесплодных хотений.
Анализ стихотворения Анненского «Петербург»
В русской культуре сложились два представления о Петербурге, два мифа. Согласно первому, Северная столица – город благословенный, а Петр I, его основатель, – истинный Демиург, сумевший покорить капризную природу. Вторая традиция восприятия – своеобразный антимиф. Петербург рисуется детищем Антихриста, навсегда проклятым местом, где властвуют темные силы. Соединить оба представления впервые удалось Пушкину, причем в одном произведении – знаменитой поэме «Медный всадник». После Александра Сергеевича мифы вновь расходятся. Их повторное слияние происходит в литературе двадцатого столетия – в творчестве Гумилева, Ахматовой, Мандельштама, Блока. Стихотворение «Петербург» написано Анненским под впечатлением от страшных событий 1905-1907 годов – так называемой Первой русской революции, начавшейся как раз в Северной столице. Первый раз произведение было опубликовано уже после смерти автора – в 1910-ом, в журнале «Аполлон». В нем поэт обращается к антимифу, изображая город на Неве с обратной, непарадной стороны.
Цветовая символика стихотворения (три раза упомянут желтый) отсылает читателей к самому петербургскому роману – «Преступлению и наказанию» Достоевского. У Федора Михайловича цвет этот обозначал главным образом болезненность. Действительно, что еще может породить город, построенный на болотах и постоянно продуваемый холодным ветром с Финского залива? Важную роль в стихотворении играют мифологемы. Анненский говорит об основании Петербурга, Петре I, Неве, белых ночах, Медном всаднике. Интересно, что процесс создания города, которому посвящена вторая строфа, безличен. Получается, будто даже великий император к нему имеет опосредованное отношение. Больше того – по Анненскому, у Северной столицы и прошлого-то толком нет. Романтического флера лишает поэт знаменитые белые ночи. Это время для него – не пора мечтаний и фантазий. Для них придумана достаточно жесткая характеристика. Белые ночи в понимании Анненского – «отрава бесплодных хотений». Зыбкость и бессмысленность царит в Петербурге. Неопределенность – едва ли не главное ощущение.
Петр Великий предстает в стихотворении в двух ипостасях. Первая – злой чародей, сумевший дать жителям Северной столицы только камни, Неву буро-желтого цвета, пустыни немых площадей, где казнили людей. Вторая – Медный всадник. В этом образе император неожиданно приобретает человеческие черты. Сила здесь сочетается со слабостью. Грозный и смелый царь не может раздавить змею, оставаясь в зависимости от потустороннего зла.
Есть место в стихотворении и прогнозам, касающимся дальнейшей судьбы Российской Империи. Как настоящий поэт, Анненский оказался провидцем. В четвертой строфе – ключевой для всего произведения – он говорит о том, что двуглавый орел в скором времени станет забавой для детей. Речь идет о падении старого строя через уничтожение одного из основных его символов. В данном случае Иннокентий Федорович наглядно демонстрирует, что произойдет немногим позже – в 1917 году, когда к власти придут большевики, впоследствии постаравшиеся максимум сил приложить для уничтожения следов царизма. Описывая падение многовекового режима, Анненский использует оксюморон – гиганта на скале свергают дети, словно Гулливер оказывается игрушкой в руках лилипутов.
Иннокентий Федорович скоропостижно скончался в конце ноября 1909 года на ступенях петербургского Царскосельский вокзала. Он не успел вырваться из зловещей Северной столицы в столь дорогое его сердцу Царское село, которое поэт считал миром чудес и гармонии.