«Огонь приходит с высоты…» К. Бальмонт

* * *

Огонь приходит с высоты,
Из темных туч, достигших грани
Своей растущей темноты,
И порождающей черты
Молниеносных содроганий.
Огонь приходит с высоты,
И, если он в земле таится,
Он лавой вырваться стремится,
Из подземельной тесноты,
Когда ж с высот лучом струится,
Он в хоровод зовет цветы.

      Вон лотос, любимец стихии тройной,
      На свет и на воздух, над зыбкой волной,
      Поднялся, покинувши ил,
      Он Рай обещает нам с вечной Весной,
      И с блеском победных Светил.

      Вот пышная роза, Персидский цветок,
      Душистая греза Ирана,
      Пред розой исполнен влюбленных я строк,
      Волнует уста лепестков ветерок,
      И сердце от радости пьяно.

      Вон чампак, цветущий в столетие раз,
      Но грезу лелеющий век,
      Он тоже оттуда примета для нас,
      Куда убегают, в волненьи светясь,
      Все воды нам ведомых рек.

Но что это? Дрогнув, меняются чары,
Как будто бы смех Соблазнителя-Мары,
Сорвавшись к долинам с вершин,
Мне шепчет, что жадны, как звери, растенья,
И сдавленность воплей я слышу сквозь пенье,
И если мечте драгоценны каменья,
Кровавы гвоздики и страшен рубин.

   Мне страшен угар ароматов и блесков расцвета,
   Все смешалось во мне,
   Я горю как в Огне,
   Душное Лето,
   Цветочный кошмар овладел распаленной мечтой,
   Синие пляшут огни, пляшет Огонь золотой,
   Страшною стала мне даже трава,
   Вижу, как в мареве, стебли немые,
   Пляшут и мысли кругом и слова.
   Мысли – мои? Или, может, чужие?

      Закатное Небо. Костры отдаленные.
      Гвоздики, и маки, в своих сновиденьях бессонные.
      Волчцы под Луной, привиденья они,
      Обманные бродят огни
      Пустырями унылыми.
      Георгины тупые, с цветами застылыми,
      Точно их создала не Природа живая,
      А измыслил в безжизненный миг человек.
      Одуванчиков стая седая
      Миллионы раздавленных красных цветов,
      Клокотанье кроваво-окрашенных рек.

   Гнет Пустыни над выжженой ширью песков.
   Кактусы, цепкие, хищные, сочные,
   Странно-яркие, тяжкие, жаркие,
   Не по-цветочному прочные,
   Что-то паучье есть в кактусе злом,
   Мысль он пугает, хоть манит он взгляд,
   Этот ликующий цвет,
   Смотришь – растенье, а может быть – нет,
   Алою кровью напившийся гад?

И много, и много отвратностей разных,
Красивых цветов, и цветов безобразных,
Нахлынули, тянутся, в мыслях – прибой,
Рожденный самою Судьбой.

Болиголов, наркоз, с противным духом, –
Воронковидный венчик белены,
Затерто-желтый, с сетью синих жилок, –
С оттенком Буро-красным заразиха,
С покатой шлемовидною губой, –
Подобный пауку, офрис, с губою
Широкой, желто-бурою, и красной, –
Колючее создание, татарник,
Как бы в броне крылоподобных листьев,
Зубчатых, паутинисто-шерстистых, –
Дурман вонючий, мертвенный морозник, –
Цветы отравы, хищности и тьмы, –
Мыльнянка, с корневищем ядовитым,
Взлюбившая края дорог, опушки
Лесные и речные берега,
Места, что в самой сущности предельны,
Цветок любимый бабочек ночных, –
Вороний глаз, с приманкою из ягод
Отливно-цветных, синевато-черных, –
Пятнадцатилучистый сложный зонтик
Из ядовитых беленьких цветков,
Зовущихся – так памятно – цикутой, –
И липкие исчадия Земли,
Ужасные растенья-полузвери, –
В ленивых водах, медленно-текущих,
В затонах, где стоячая вода,
Вся полная сосудцев, пузырчатка,
Капкан для водной мелочи животной,
Пред жертвой открывает тонкий клапан,
Замкнет его в тюремном пузырьке,
И уморит, и лакомится гнилью, –
Росянка ждет, как вор, своей добычи,
Орудием уродливых железок
И красных волосков, так липко-клейких,
Улавливает мух, их убивает,
Удавливает медленным сжиманьем –
О, краб-цветок! – и сок из них сосет,
Болотная причудливость, растенье,
Которое цветком не хочет быть,
И хоть имеет гроздь расцветов белых,
На гада больше хочет походить.
Еще, еще, косматые, седые,
Мохнатые, жестокие виденья,
Измышленные дьявольской мечтой,
Чтоб сердце в достовернейшем, в последнем
Убежище, среди цветов и листьев,
Убить.

Кошмар! уходи, я рожден, чтоб ласкать и любить!
Для чар беспредельных раскрыта душа,
И все, что живет, расцветая, спеша,
Приветствую, каждому – хочется быть,
Кем хочешь, тем будешь, будь вольным, собой,
Ты черный? будь черным мой цвет голубой,
Мой цвет будет белым на вышних горах,
В вертепах я весел, я страшен впотьмах,
Все, все я приемлю, чтоб сделаться Всем,
Я слеп был я вижу, я глух был и нем,
Но как говорю я – вы знаете, люди,
А что я услышал, застывши в безжалостном Чуде,
Скажу, но не все, не теперь,
Нет слов, нет размеров, ни знаков,
Чтоб таинство блесков и мраков
Явить в полноте, только миг – и закроется дверь,
Песчинок блестящих я несколько брошу,
Желанен мне лик Человека, и боги, растенье, и птица, и зверь,
Но светлую ношу,
Что в сердце храню,
Я должен пока сохранять, я поклялся, я клялся – Огню.

Из цикла «Огонь».
Сборник «Литургия красоты» (1905). Раздел «Огонь».