«Писем книга I. Письмо VI. К Нумицию» А. Кантемир

Писем книга I

Письмо VI

К Нумицию

Один, Нумице, почти способ нас блаженны
И сделать и сохранить – всему не дивиться.
Суть, кои солнце, звезды и времена смотрят,
В известны сходящие часы, безмятежны:
Что убо о земли мнишь дарах, что о моря,
Богатяща индиян и аравлян крайних?
Как чувствовать, каким мы смотреть должны глазом
Зрелища, ладоней бой и дары народа
Благосклонного? Кто тем противных боится,
Равно дивится и он, как тот, что желает;
Оба равно трепетны, равно устрашает
Обоих нечаянный случай, наступивши.
Что в том, веселится ли кто или печален,
Желает, боится ли, когда, что ни видев
Чаяния своего лучше или злее,
Втупя глаза и душой и телом недвижен?
Праведный неправедна, умный глупца имя
Наживет, если искать добродетель саму
Станет больше нужного, больше, чем пристойно.
Дивись богатству теперь, марморам и меди
Древним, и художества отменному делу;
Дивись бисеру, дивись тирейскому цвету;
Радуйся, что с глаз тебя целый не спускает
Народ, когда говоришь; беги с утра рано
На площадь и оттоль в дом поздно возвращайся,
Чтоб Муций с приданного поля больше хлеба
Не пожал. Подлейша он сущи тебя рода,
Гнусно, чтоб не он тебя – ты ему дивился.
Все, что кроется в земле, наверх взнесет время
И, что над ней высится, вкроет и вкопает.
Когда уж Агрипповым вратам и дороге
Аппиевой ты знаком довольно, всю славу
Твою высмотрит народ, принужден, однако ж,
Будешь сойти, куды сшел и Нума и Анкус.
Буде в почках иль в боку чувствуешь боль острый,
Отдалить ищи недуг; хочешь ли блаженным
Прожить – кто б то не хотел! – если добродетель
Одна лишь то может дать, сласти и забавы,
Благодушен, отложив, ея тщись держаться.
Мнишь ли добродетель быть пустое лишь имя,
Как древо священный лес – опасно стрегися,
Чтоб кто ранее тебя пристани не занял,
Чтоб ты торг не потерял Цибиры и Вифины,
Тысячу скопи талант, потом и другую,
И третью прибавь еще, и четверту к куче.
Царица бо деньга! род и жену с приданым,
И верность, и красоту, и друзей дарует;
Украшает денежных Пифо и Венера.
Каппадокийский король, рабами обильный,
В деньгах недостаточен, – не будь ему сходен.
Говорят, что некогда Лукулл, прошен бывши
Ссудить к зрелищной игре сто багряниц «Как то
Мне иметь, – сказал, – число так велико можно?
Однак, спрошусь у себя и все, что имею,
Пришлю». Отписал потом, что дома пять тысяч
Багряниц нашел и что все ль иль часть взять могут.
Убог тот дом, в коем нет много вещей лишних,
Невестных хозяину и ворам полезных.
Потому, если одно имение может
И сделать и сохранить блаженным, – трудися
Над всеми о том одном и не спускай с мысли.
Буде прибор или власть блаженство дать сильно –
Купим раба, кой бы нам имена гражданов
Сказывал и, тыча в бок левой, понуждал нас
Руку к безопасному подавать им ходу,
Кой на ухо б шептал: сей в Фабиевом силен
Колене, в Велинском – сей; всякому сей может
Докучник вручить пучки консульски и креслы
Похитить слоновые. Зови отцом, братом;
По возрасту всякого присвояй, лаская.
Будет тот, кто ужину и обед ест вкусный,
Блажен; пойдем с светом вдруг, куды нас обжирство
Поведет, начнем ловить и рыбы и звери,
Как преж сего делывал Горгилий, который
Рано с утра сквозь площадь, набиту народом,
Провожал рабов своих, тенета и жерди,
Чтоб народу показать, назад возвращаясь,
Купленную, на осле, одну дику свинью.
Надуты несваренным еще в брюхе еством,
Пойдем в баню, забыв, что прилично, что гнусно,
Достойны в Церетские вписаны быть книги,
Злонравны сопутники мудрого Улисса,
Что отечеству предчли возбраненны сласти.
Буде, как Мимнермус мнит, ничего приятно
Без любви и без игры – в них ты живи, здравствуй;
Если что лучшее сих правил знаешь – ласков,
Мне сообщи; если нет – пользуемся теми.

А. Д. Кантемир «Собрание стихотворений». Раздел «Переводы. Из Горация».

Примечания

«Намерение Горациево в сем письме есть показать, что напрасно мы ищем истинное свое благополучие в знаменитых достоинствах и в богатстве; что все то, что рождает в сердце нашем боязнь, пагубно нам напоследок бывает; что та боязнь и желание рождается оттого, что мы легко чудимся, легко всяким вещам дивимся; что, следовательно, кто хочет быть истинно счастливым, должен отложить то удивление, которое совсем противно добродетели, которая в том состоит, чтоб иметь ум покойный и постоянный, ничем подвижный, ни устрашаемый, ни удивляемый».

Ст. 5–6. Что убо о земли мнишь дарах. «Сиречь о золоте, о серебре и о прочих рудах и вещах, которые она нам дает. Что о моря, богатяща индиян и аравлян крайних… То есть о бисерах, о жемчуге, который родится наипаче в Персидской морской пазухе и в Индейском море близ Зейландского острова».
Ст. 8–9. Дары народа благосклонного. «Дары его суть чины, достоинства, кои у римлян народ раздавал, и обыкновенно тем раздавал, кто меньше их был достоин».
Ст. 10. Равно дивится и он, как тот, что желает. «Кто боится убожества и отказа, дивится равно как тот, что желает чины и богатство; и как оба равномерно дивятся, так оба боятся равномерно».
Ст. 22. Тирейскому цвету. «Сиречь багрянице тирейской. Лучшие багряничные раковины находилися в Африческом и Тирейском море».
Ст. 31–35. Агрипповым вратам. «Porticus, портик, латинское слово, не значит прямо ворота, но предворотню. Два таких портиков Агриппа в Риме состроил: портик Нептунов и другой портик Агриппов… лежащий близ Панфеона, при входе Марсова поля. Гораций здесь говорит о сем последнем… Принужден, однако ж, будешь сойти, куды сшел и Нума и Анкус. Однако ж принужден будешь умереть. Все величество твое не избавит тебя от смерти, которой не минули Нума и Анкус, два славные римские цари».
Ст. 43. Чтоб ты торг не потерял Цибиры и Вифины. «Чтоб ты не потерял случай получить прибыток в торгу цибиринском и вифинийском. Цибира был великий город в Писидии, к востоку реки Ксанфа. Вифина, или Вифиния, страна в Малой Асии, между Пропонтиною и царством Понта, которому была смежна, сходбище для торгу всея Асии и Эвропы».
Ст. 44. Тысячу скопи талант. «Талант вместо талантов… Талант у древних иногда значит вес, иногда число денег, иногда монету».
Ст. 48. Украшает денежных Пифо и Венера. «Богатые люди и сладкоречивы и приятны. Пифо по-латински Suadela – богиня увещания; Венус – богиня любви и приятности».
Ст. 49. Каппадокийский король, рабами обильный. «Каппадокия – царство в меньшой Асии, меж Черным морем, малою Армениею, горою Тавросом и Галатиею. Каппадокияне почти все были рабы… денег у них столь мало было, что бык продавался по копейке, а человек – по четыре копейки. Потому Гораций право говорит, что каппадокийский король рабами обилен, в деньгах недостаточен».
Ст. 51. «Лукуллус был благородием, сладкоречием и богатством знатный римский воевода, над Африкою правительствовал правосудно и над Митридатом не одну победу одержал».
Ст. 63–64. Купим раба, кой бы нам имена гражданов сказывал. «Римляне, которые чинов добивалися и желали достать себе благосклонность народа, держали всегда при себе рабов, которых вся должность в том состояла, чтоб знать всех римлянов имена и оные господину своему сказывать, дабы сей мог всякого, своим именем и прозвищем называя, поздравить, понеже такое поздравление у римлян и у греков значило особливое почтение. Рабы те называлися номенклаторы».
Ст. 66–67. Сей в Фабиевом силен колене, в Велинском – сей. «Холоп то хозяину говорит, показывая сего и того мещанина. Колено Фабиево так названное от семьи Фабианов, которая была того колена. Колено Велиново имя взяло от озера Велина в стране Сабинской».
Ст. 69. Докучник. «Importunus, неспокойный, упрямец, который охотно всякому досадить ищет и противится всякого желаниям. Пучки вручить консульски. Пучки лоз, которые пред римскими консулами нашивали ликторы в знак их власти… Креслы слоновые… были знак вышних римских достоинств, как, например, консульского, преторского, эдилского и проч.».
Ст. 81. «Церес был нарочитый город в Тоскане, которого жители за бунт лишены голоса в собраниях римских. Потому, когда ценсоры римские отымали какому гражданину голос и объявляли его обесчещенным, называли то действо: вписание в книги Церетские, и книга, в которую имена таких шельмованных вписывалися, называлася… таблицы Церетские».
Ст. 84. Мимнермус. «Стихотворец Ионийский, который жил во временах Крезуса и Солона, слишком за 600 лет прежде Спасителева пришествия. Сей стихотворец крайнее блаженство поставлял в сластолюбии, сиречь в играх, в забавах, в любви, одним словом в насыщении всякой похоти… Из всех Мимнермовых сочинений к нам малые частицы только дошли, из которых видно, однако ж, его высокое искусство. Удивительно удачлив он был в описании забав и похоти».