Плеоназм

Иногда в разговоре мы, особенно разволновавшись, можем произносить слова, близкие по значению, чтобы усилить сказанное или добавить образу большую убедительность. Например, мы можем говорить «прейскурант цен» или «памятный сувенир», не осознавая, что это избыточные конструкции. Ведь «прейс» и так происходит от английского «price», то есть «цена», а «сувенир» (от французского «souvenir» – «память, воспоминание») означает «памятная вещица». Эти выражения являют собой пример языковой избыточности или, иными словами, плеоназма.

Плеоназм (от греческого «pleonasmos» – «излишество») определяется как оборот, в котором присутствует несколько языковых форм (слов, выражений и др.), выражающих одно и то же значение в рамках одного законченного отрезка речи (строфы, предложения и т. д.). В разговорной, научной, публицистической и деловой речи плеоназм неуместен и является грубой ошибкой. Однако в художественном тексте его легко встретить.

В литературе плеоназм относят к фигурам речи (фигурам прибавления). Здесь плеоназм не ухудшает речь, а наоборот, придаёт ей новые грани, оттенки и выполняет другие важные функции. Рассмотрим применение плеоназма на различных примерах.

В первую очередь при упоминании этой стилистической фигуры в голову приходят сказки. В русских народных сказках и произведениях, созданных известными авторами, мы можем встретить такие выражения:

• знать не знаю, ведать не ведаю;
• тянет-потянет, вытянуть не может;
• жить-поживать, добра наживать;
• пути-дороги;
• море-океан;
• звать-величать;
• горе горевать и др.

Как видим, каждый из элементов таких выражений уже несёт в себе определённое значение, а второй не дополняет и не развивает его, а просто дублирует. Например, путь – синоним дороги, поэтому использование второго слова, кажется, излишне. Звать и величать – также равнозначные слова, но они всё-таки применяются в тексте. Связано это с усилением эффекта, ведь когда персонаж удваивает фразу, это как бы добавляет ей убедительности, настойчивости. Кроме того, плеоназмы в русских сказках способствуют усилению ритмичности, напевности речи.

Вот как некоторые из них использованы в строках знаменитых сказок А. С. Пушкина:

Женихи ей поклонились,
Потихоньку удалились,
И согласно все опять
Стали жить да поживать.

«Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях».

Князь печально отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает,
Одолела молодца:
Видеть я б хотел отца».

«Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди».

В некоторых случаях эта фигура придаёт изображаемым ситуациям и явлениям комичность. Вот отрывок из рассказа А. П. Чехова «Унтер Пришибеев», в котором это хорошо заметно:

«Разгоняю я народ, а на берегу на песочке утоплый труп мертвого человека. По какому такому основанию, спрашиваю, он тут лежит? Нешто это порядок?»

Эта реплика принадлежит недалёкому унтер-офицеру. Этот образ является карикатурой на бывшего вояку, не слишком умного, но стремящегося показаться себя очень важным. Оттого этот персонаж использует много слов вместо одного, поэтому и кажется бестолковым и нелепым.

Подобно выглядит и персонаж из повести А. С. Пушкина «Борис Годунов», боярин Мосальский, тоже неприятный и притворяющийся достойным человек. Он произносит речь, содержащую плеоназм, чтобы убедить народ в очевидной лжи:

«Народ! Мария Годунова и сын её Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мёртвые трупы!»

Плеоназмы встречаются и в зарубежной литературе. Вот отрывок из стихотворения «Аретуза» английского поэта Перси Биши Шелли:

Then Alpheys bold
On his glacier cold
With his trident the mountains strook.

Если дословно перевести этот фрагмент, то получится следующее:

Тогда смелый Алфей
На холодном леднике
Бьёт трезубцем, чтобы создать горный проход.

Понятно, что ледник только холодным, но в данном случае слово «cold» было необходимо, чтобы подчеркнуть, что героя окружают очень суровые условия.

В романе американского писателя Рэймонда Чандлера «Глубокий сон» обнаруживаем такое описание:

«Beyond the garage were some decorative trees trimmed as carefully as poodle dogs».

Выделенное выражение переводится как «собаки пудели». Но как известно, слово «пудель» относится только к собакам, а потому добавлять «собаки» здесь было излишне. Любопытно, что при переводе на русский язык этот плеоназм исчез:

«За гаражом росло несколько декоративных деревьев, подстриженных как пудели».

Плеоназмы обнаруживаются и в лирике. Вот начальные строки стихотворения Ф. И. Тютчева «Смотри, как на речном просторе…»:

Смотри, как на речном просторе,
По склону вновь оживших вод,
Во всеобъемлющее море
За льдиной льдина вслед плывет.

Здесь плеоназм проявляется в сочетании слов «вслед» и «за льдиной льдина». Из последнего словосочетания проистекает, что предметы движутся друг за другом, то есть вслед, поэтому это слово излишне. Однако использование этой фигуры подчёркивает непрерывность движения, чем усиливает впечатление от образа.

Целое стихотворение современной русской поэтессы Зои Евсеевны Эзрохи построено на повторении слов, имеющих одно и то же значение. Приведём его отрывок:

Пусть химик видит фтор и стронций
Тебе же – истина видна:
Какое солнечное солнце!
Какая лунная луна!

Среди полян, машин и башен
Броди восторженно один
И бормочи: «Как дом домашен!
Как дождь дождлив! Как зверь зверин!

Как ум умён, как дело дельно,
Как страшен страх, как тьма темна!
Как жизнь жива! Как смерть смертельна!
Как юность юная юна!»

«Повторение».

С помощью плеоназмов автор обыгрывает двойственность описываемых явлений: с одной стороны, они обладают некоторыми свойствами, существуют сами по себе. А с другой – именно эти свойства оказывают воздействие на человеческую душу, заставляя её острее чувствовать особенности всех окружающих вещей.

Таким образом, мы видим, что далеко не всегда плеоназм можно считать ошибкой. Применяемая в художественной речи, эта фигура способна придать ей динамичность, комичность, убедительность, напевность и выразительность.